Впервые за последнее время я, наконец, смог свободно вздохнуть полной грудью.

– Вивьен мы сделали это! Понимаешь мы вып…

– Тсссссссс… - прошелестел воздух, покидая вспоротые покрышки.
– Тихо! Не будите малыша. Пусть спит. Бедняжка так устал и намучался. У него выдался трудный день.

– Какое нахрен «Тссссс»? – возмутился яркий сноп жизнерадостных искр, вырвавшихся из под скрежещущих об асфальт ободов. – Гуляем по полной программе!

– …вырвались…

На середине моста все четыре покрышки машины пробило, так что она просела на обода. По инерции несколько секунд джип продолжал судорожное движение вперед, после чего удивленно застыл на пустынной дороге.

– Кажется, приехали, - нарушив гнетущую тишину, произнес я, обращаясь неизвестно к кому.

Столь неожиданный поворот событий явно не мог быть случайностью. Когда беглеца преследует не просто могущественная организация, а целое государство, даже самое незначительное на первый взгляд происшествие закономерно.

– Они оказались умнее, чем я думала, - в отличии от людей, искусственный интеллект не стеснялся открыто признать собственные ошибки.

– Умнее тебя? – как ни странно я не испытывал страха.

Усталость, сожаление, что все так глупо кончилось. Все что угодно, только не страх. Может «перегорел» или яйцеголовые умники из команды мистера Залабски выкорчевали из меня все человеческое. Не знаю. И по большому счету – не хочу знать.

– Чем казались, - уточнила Милая. – Обычная «колючка», поднимающая шипы по зашифрованному радиосигналу. Такие приспособления практически невозможно заметить, так как они изначально «встроены» в конструкцию моста.

Мне, наконец, стали понятны легкость, с которой мы преодолели целый квартал и неуклюжие попытки полиции задержать нашу машину.

– Это ведь с самого начала была ловушка? – судя по тому, что напарница не проявляла признаков беспокойства, мы находились в беспросветном дерьме.

Тот самый случай, когда хоть засуетись до смерти все равно ничего не изменишь.

– Разумеется.

– А эти парни, или кто там у них главный – молодцы. Обвели тебя вокруг пальца.

– Они так думают.

– В каком смысле?

Милая проигнорировала вопрос.
– Мост контролируется снайперами с обеих сторон. Сейчас на позицию выдвигается спецназ под защитой пуленепробиваемых щитов.

– Собираются брать меня живым?

– Да.

– Предлагаешь застрелиться? – два пистолета бессильны против превосходящего численно противника, со щитами или без.

– Пока нет.

– Может тогда объяснишь…

– Прежде хочу пообщаться со шлюхой.

Мне не понравился тон ее предложения.

– Зачем? Собираешься избавиться от свидетеля?

– После стольких усилий, направленных на дезориентацию противника это было бы неразумно.

Наверное, она была права. Хотя…

– Ты…

Милая поняла, что проще и быстрее будет ввести в курс дела напарника, чем изъясняться загадками.

– После Таллоу им уже нечего терять. Потеряв тебя из поля зрения, местные могли уничтожить и этот город. По крайней мере, я не исключаю такую возможность.

– Раз не смогли взять «языка», то хотя бы ликвидировали исполнителя, оттянув неизбежное?

– Именно.

– А при чем здесь Вивьен? – до сих пор было неясно куда она клонит.

– Я намеренно позволила им заманить нас в «ловушку», чтобы «сдать» шлюху.

Предупреждая незаданный вопрос продолжила. - Хочешь сбить гончих со следа, кинь им кровоточащий кусок мяса.

Сравнение, мягко говоря, было не самым удачным.

– Замена памяти ложными воспоминаниями, - как ни в чем не бывало, продолжала Милая, - Нечто на подобии глубокого гипноза. После такого «подарка» они продолжат охоту на тебя, но не станут жертвовать еще одним городом.

Я чуть было не спросил: «И давно ты все это придумала?», однако сдержался.

Неважно когда проклятый кусок микросхем разработал дьявольский план. Главное, я так и не успел найти ответ на вопрос, не дававший покоя последние пару часов.

«Почему с таким фанатичным упорством тащу первую встречную за собой?»

– Еще вопросы?

– Нет.

– Тогда передай меня шлюхе.

– Вивьен, - откинув в сторону бессмысленные сожаления, я протянул спутнице телефонную трубку.

–Это тебя.

– Меня?

– Да, - устало подтвердил я.

– И? – ей отчаянно хотелось верить моим словам, но что-то мешало.

– Военные хотят убедиться, что заложница не пострадала. Поговори и иди.

Последние слова я произнес отвернувшись. Никогда не умел лгать человеку глядя прямо в глаза.