– О чем конкретно ты хотела поговорить с ними, приехав сюда?- спросил я.

– Сюда, я пришла для того, чтобы окончательно обговорить наш план, говорит Нита. При свете приборной доски я замечаю несколько порезов на ее нижней губе, словно она слишком часто покусывала ее.

– И я хотела, чтобы они познакомились с тобой, лицом к лицу с людьми из экспериментов.

Мэри раньше подозревала таких людей как ты, в том, что на самом деле вы были в сговоре с правительством, что, конечно, неправда. Рафи, хотя... он был первым человеком, предоставившим мне доказательство того, что Бюро и правительство лгали нам о нашей истории.

После того как она это сказала, она замолкает словно для того, чтобы помочь мне ощутить всю тяжесть этого, но мне не нужно ни время, ни тишина, ни пространство чтобы поверить ей. Правительство обманывало меня в течении всей моей жизни.

– Бюро говорит об этом золотом веке человечества до генетических манипуляций, где все были генетически чисты и был мир, говорит Нита.

– Но Рафи, показал мне старые фотографии войны.

Немного выждав, спрашиваю:

– И?

– И? скептически спрашивает Нита.

– Если генетически чистые люди спровоцировали войну и полнейшее разорение в прошлом в том же размере, что и генетически поврежденные предположительно творят сейчас, то тогда с какой стати мы должны тратить так много ресурсов, и столько времени, стараясь исправить генетические повреждения? Какой толк от всех этих экспериментов, за исключением того, что убедить нужных людей в том, что правительство, что-то делает для улучшения наших жизней, хотя это совсем не так?

Истина меняет все, не потому ли Трис настолько отчаянно хотела показать, видео Эдит Приор, что даже объединилась с моим отцом? Она знала, что правда, какой бы она ни была, изменит нашу борьбу, приведет к смещению наших приоритетов навсегда. И вот здесь, сейчас, ложь изменила борьбу, ложь сместила приоритеты навсегда. Вместо того, чтобы работать против бедности и преступности, свирепствующих в этой стране, эти люди сделали выбор в пользу работы против генетических повреждений.

– Зачем? Зачем тратить столько времени и энергии, борясь с тем, что на самом деле не является проблемой?
– я спрашиваю, внезапно чувствуя разочарование.

– Ну, люди борются с этим сейчас, борются наверно потому, что их учили видеть в этом проблему. Рафи показал мне кое-что еще - образцы пропаганды, выпущенные правительством касательно генетических повреждений, говорит Нита.

– Но изначально? Я не знаю. Это, наверное, десяток вещей. Предубеждение против ГП?

– Контроль, возможно? Контроль генетически поврежденной популяции с помощью приучения их к тому, что с ними что-то не так, и контроль генетически чистых людей приучая их тому, что они здоровы и полноценны? Все это произошло не за одну ночь, и не по одной причине.

Наклонив голову к холодному окну, я закрываю глаза. Слишком много информации гудящей в моем мозгу чтобы сосредоточиться на чем-то одном, поэтому я перестаю пытаться и засыпаю.

К тому времени когда мы вернулись через туннель и я добрался до кровати, солнце почти взошло, рука Трис снова свисала через край ее кровати а пальцы слегка касались пола.

Я сел напротив нее, и какое-то время просто смотрел на нее спящую и размышлял на тем о чем мы договорились той ночью в парке Миллениум: больше никакой лжи. Она пообещала мне, а я ей. И если я ей не расскажу о том, что слышал и видел сегодня ночью то нарушу обещание. И ради чего? Чтобы защитить ее? Из-за Ниты, девушки, которую я едва знаю?

Питер находится на другой стороне комнаты, собирает стопку книг в кучу и заталкивая их в сумку. Он покусывает красную ручку, и выносит сумку из комнаты, я слышу, как внутри сумки книги ударяются о его ногу, когда он идет по коридору. Я жду до тех пор, пока уже больше их не слышно, прежде чем повернутся к Кристине.

– Я старалась не спрашивать тебя об этом, но я сдаюсь, говорю я.

– Что происходит между тобой и Юрайем?

 Кристина тянется через свою кровать при этом ее нога свисает с края и смотрит на меня.

– Что? Вы проводите очень много времени вместе, говорю я. Очень, очень много.

Сегодня солнечно и свет льется сквозь белые шторы. Я не знаю, как, но в спальне ощущается атмосфера сна так же как и белья и обуви и ночного пота и утреннего кофе.

Несколько кроватей заправлены, на некоторых все еще скомканные простыни, сбившиеся в кучу у основания кровати или на краю. Большинство из нас вышли из Бесстрашия, но как бы то ни было я поражена тем, насколько мы отличаемся. Разные привычки, разные темпераменты, разные способы видения мира.

– Ты можешь мне не верить, но это совсем не то. Кристина приподнимается на локтях.
–

Он глубоко опечален. Нам обоим скучно. Ну, и это же Юрай.

– И?он симпатичный.

– Симпатичный, но с ним не возможно говорить серьезно в целях сохранения его жизни.

Кристина мотает головой.
– Не пойми меня не правильно, я люблю смеяться, но ты знаешь, мне тоже нужны отношения, которые бы что то значили.

Я киваю. Вообще то, я понимаю даже лучше чем большинство людей, возможно, потому, что на самом деле наш с Тобиасом тип отношений не шутливый.