Мы проезжаем мимо такого же рода руин, которые я видела, когда мы покидали город -

зданий рухнувших под своим собственным весом, дикорастущих растений прорывающихся сквозь бетон.

Я не знаю Амара, и я точно не доверяю ему, но я должна спросить:

– Значит, ты этому веришь? Всей этой чепухе о том, что генетическая поврежденность является причиной... этого?

Все его друзья из эксперимента были ГП. Мог ли он верить в то, что они были поврежденными, что с ними было что-то, нет так?

– А ты нет?
– говорит Амар.
– С моей точки зрения, земля существует очень и очень давно.

Дольше чем мы можем себе представить. И до Войны за Чистоту, никто и никогда этого не делал, так?
– Он взмахнул рукой, указывая на внешний мир.

– Я не знаю, говорю я. Мне трудно поверить в то, что они не делали этого.

– У тебя довольно жестокий взгляд на человеческую природу, говорит он.

Я не ответила.

Он продолжил, - в любом случае, если бы такое уже случалось в нашей истории, Бюро знали бы об этом.

Это кажется мне наивным, для того, кто когда-то жил в городе и видел, по крайней мере на экранах, как много тайн, мы скрывали друг от друга. Эвелин пыталась управлять людьми за счет контроля над оружием, но Джанин была более амбициозной - она знала, что, когда ты управляешь информацией, или манипулируешь ею, тебе не нужна сила, чтобы держать людей под каблуком. Они пойдут на это добровольно.

Вот этим и является Бюро - и все правительство, возможно, этим занимается: приучая людей быть счастливыми под их властью.

Мы едем в молчании, только слышно, как трясётся оборудование, и доносится звук двигателей, сопровождающий нас. Сначала, я рассматриваю каждое здание, что мы проезжаем, и размышляю над тем, кто там раньше жил. Но затем они все смешиваются для меня. Как много разных видов разрушенных строений вы видели, прежде чем смирились с названием "руины"?

– Мы уже почти на окраине, крикнул Джордж с середины грузовика.
– Мы собираемся остановиться здесь и пойти дальше пешком. Каждый возьмёт и настроит оборудование - кроме Амара, он должен будет просто смотреть за Трис. Трис, ты всегда можешь выйти и осмотреться, но оставайся с Амаром.

Я чувствую, что все мои нервы на пределе и малейшее прикосновение заставит их стрелять. Периферия - это то место, откуда моя мама сбежала, после того как была свидетелем убийства. Это место, где её нашли и спасли люди из Бюро, потому что они подозревали, что её гены чисты. И сейчас я буду гулять здесь, в месте где, в некотором смысле, это всё началось.

Грузовик останавливается, и Амар открывает дверь. В одной руке у него пистолет, а другой он подзывает меня. Я выпрыгиваю за ним.

Здесь есть задания, но они не столь выдающиеся. Это временные дома, сделанные из металлолома и пластиковых брезентов, подставленных друг к другу, что бы держаться вертикально. В узких проходах между ними люди, в основном дети, продают вещи из лотков, или несут вёдра с водой, или готовят пищу на открытом огне.

Когда самый близкий к нам видит нас, мальчик убегает и кричит "Облава! Облава!"

– Не обращай внимания на это, говорит Амар.
– Они думают, что мы военные. Они иногда устраивают облавы, что бы забрать детей в детские дома.

Я едва признаю его слова. Вместо этого, я начинаю ходить по одному из проходов.

Большинство людей убежали или заперлись в своих навесах из картона или брезента. Я вижу их через щели в стенах. Их дома не намного больше, чем куча еды и материалов с одной стороны, и матрасов с другой. Я не представляю, что они делают зимой. Или куда они ходят в туалет.

Я думаю о цветах, на территории комплекса, и о деревянных полах, и о кроватях в отеле, которые не заняты, и говорю:

– Вы когда-нибудь помогаете им?

– Мы считаем, что лучший способ помочь нашему миру, это исправить его генетические недостатки, говорит Амар, будто цитирует вслух, по памяти.
– Поставлять еду людям - это сродни наложения крошечной повязки на зияющую рану. Это поможет остановить кровотечение, но, в конечном счете, рана никуда не денется.

Мне нечем ответить. Все, что я делаю, это слегка трясу головой и иду дальше. Я начинаю понимать, почему мама присоединилась к Отречению, когда она должна была присоединиться к Эрудиции. Если она действительно нуждалась в безопасности от растущей коррумпированности Эрудитов, то она могла бы пойти к Дружелюбию или Искренности. Но она выбрала фракцию, где она могла бы помочь нуждающимся и посвятить большую часть своей жизни тому, чтобы афракционеры были всем обеспечены.

Они, должно быть, напоминали ей об этом месте, периферии.

Я отворачиваюсь от Амара, чтобы он не увидел слез в моих глазах.

– Давайте вернемся в грузовик.

– Ты в порядке?

– Да.

Мы оба разворачиваемся и направляемся обратно к грузовику, а затем слышим выстрелы.

И прямо после них, крик "Помогите!"

Все вокруг нас бросаются в рассыпную.

– Это Джордж, говорит Амар, он срывается с места и бежит вниз по одному из проходов, по правую руку от нас. Я преследую его до конструкции из металлолома, но он слишком быстр для меня, и это место словно лабиринт - я теряю его за считанные секунды, и теперь я совсем одна.