— Я видел вас вчера в «Синематеке».

— Да? В чем?

— Гаранс обращается к вам со словами: «Вы говорите, как ребенок. Так любят лишь в книгах да еще в мечтах. Но не в жизни!» — а вы отвечаете…

— «Мечты и жизнь похожи, иначе и жить не стоит. И вообще, какое мне дело до жизни? Я люблю не жизнь, а вас!»

— Мне ужасно нравится этот фильм.

— Мне тоже.

— Вы не изменились.

— Прошло двадцать лет, так что спасибо.

Внезапно я почувствовал, как кто-то коснулся моего левого плеча. Дебюро оглянулся. Я повернулся и увидел… ее. Она смотрела на меня с радостным изумлением:

— Что ты тут делаешь?

— Ну…

— Невероятно, что мы снова встретились именно здесь!

— Наверное, это было где-то записано.

— Наверное…

— Столько народу пришло.

— Как обычно. Не знала, что ты тоже этим интересуешься.

— Я всем интересуюсь.

— Гениально, да?

— Что?

— Лекция Бержье.

— Согласен, потрясающе.

— Смотри, они мне ее подписали.

Она протянула мне «Утро». Я открыл книгу и увидел посвящение, сделанное фиолетовыми чернилами: «Вместе с Камиллой наступило утро Волшебниц».

— Красивая фраза.

— Они объясняют нам так много тайн! Эти люди — гении. Ты прочел «Утро магов»?

— У меня сейчас очень много других дел, но я завтра же возьму его в библиотеке, и мы сможем обсудить эту книгу.

— Ты что, знаком с Барро?

— Вообще-то, нет.

— Я часто о тебе думала.

— Правда? Я тоже.

— Я много раз приходила в «Синематеку».

— А уж сколько фильмов я посмотрел, даже говорить не стоит. Почему ты не заходила в зал?

— Потому что искала тебя в холле. Но я знала, что мы обязательно увидимся. Кстати, я Камилла.

— Очень красивое имя. Я — Мишель.

Мы, как старые товарищи, пожали друг другу руки.

— Ты один?

— Собирался пойти с другом, он русский, но в последний момент сорвалось. А ты?

— Я была с братом. Увидела тебя, а его потеряла. Я в выпускном классе, в Фенелоне. [175]

— А я в Генрихе Четвертом.

— Мой брат учится там в первом классе. А трое других — в лицее Карла Великого.

— Большая у тебя семья.

— У меня еще и младшая сестра есть.

Театр опустел, но люди не расходились, продолжали обсуждать услышанное, чувствуя общность друг с другом.

— Не знаю, куда он мог подеваться.

— Давай я тебя провожу.

— Он мой старший брат, и я не хочу возвращаться домой без него.

— Ничего страшного, он сам найдет дорогу.

— Дело не в нем, а в нашем отце. Если мы придем порознь, он такое устроит…

Я промолчал, чтобы она не сочла меня навязчивым и слишком любопытным.

— Папа выцарапает нам глаза, если выяснится, что мы ходили на лекцию. Он ненавидит Бержье, Повеля и «Утро магов».

— Он твердолобый ученый?

— Не в том дело. У нас не совсем обычная семья.

— Нам будет что рассказать друг другу.

Она привстала на цыпочки, ища глазами брата, заметила его и махнула рукой. К нам подскочил раскрасневшийся парень:

— Что ты творишь? Где ты была?

— Жерар, это мой друг по «Синематеке». Мишель, это мой брат Жерар Толедано. Он тоже готовится к бакалавриату.

Я протянул руку и лучезарно улыбнулся:

— Мишель Марини. Очень рад познакомиться.

Он послал мне не слишком дружелюбный взгляд, но руку пожал крепко.

— Нам нужно бежать, Камилла! Я потратил уйму времени на твою затею. Как ты можешь верить в подобные бредни? Лучше бы в кино сходили! Что мы скажем папе?

— Правду.

— Ты ри-ихнулась или как?

Мне показалось, что он говорит, как «черноногий», его акцент и жестикуляция наверняка понравились бы алжирским Делоне. Жерар скрылся в толпе, Камилла последовала за ним, на ходу она обернулась и сказала:

— Завтра я освобождаюсь в пять.

Все истории имеют продолжение. Не знаю, из-за кого или благодаря кому это случилось. Звезды ли вмешались, случай, наша воля, наше желание, или некто неведомый развлекается, дергая за веревочки, и они иногда переплетаются. Честно говоря, меня это мало волновало. Я был счастлив. А полгода спустя задавался вопросом, правильно ли поступал, упорствуя в поисках Камиллы? Нужно было прислушиваться к мудрым советам членов клуба и не насиловать судьбу. Я мог сохранить воспоминание о нашей встрече на тротуаре улицы Ульм. Воспоминание об одной из тех прекрасных незнакомок, что прошли мимо, а мы не сумели остановить их, удержать при себе.