музыку Баха… И однажды Рудольф Борисович мне сказал, что

вот есть такая идея – исполнить Шестую симфонию композитора

Локшина. Я тогда, естественно, почти ничего [о Локшине] не

знал. Знал, что такой композитор есть и знал, что находится он в

довольно трудном положении, потому что когда-то, написав

кантату «Тараканище», попал в глубокую немилость в связи с

тем, что нашлись такие добрые люди, которые подсказали, что

«тараканище – это наш вождь и учитель». И поэтому,

естественно, довольно трудная у него была судьба и музыку его

мало кто знал. И вот Рудольф Борисович предложил мне

исполнить Шестую симфонию, а Шестая симфония написана на

стихи нашего великого поэта начала века – Блока. И поэтому с

огромным удовольствием я решил познакомиться с этой

музыкой. И я пришёл к нему [Локшину] домой... Жил он

недалеко от проспекта Вернадского, в маленькой квартирке. Надо

сказать, что условия жизни у него были, конечно, весьма и весьма

посредственные. Жуткий инструмент, но он сел, стал играть и

сразу захватил меня. Знаете, потом с огромной радостью я

работал со студенческим хором института Гнесиных над этим

сочинением, и мы должны были его исполнить в открытом

концерте. Но я уехал с детским хором радио и телевидения на

гастроли в Чехословакию. Когда вернулся, ректор мне сказал, что

этот концерт отменяется. Как потом выяснилось, сам ректор

Гнесинского института Владимир Николаевич Минин, значит,

донёс в райком партии. И райком партии меня вызвал. Первый

секретарь райкома партии киевского района, значит, сказал, что

это сочинение нельзя исполнить и оно не может быть исполнено

в концерте. Ну, естественно, у меня был скандал с ректором и

после этого я подал заявление об уходе из Гнесинского

института, где проработал 15 лет. Так что, видите, меня как

судьба с Локшиным [свела].… А сейчас, когда Рудольф

Борисович давно уже мечтал о том, чтобы мы спели именно это

сочинение «Реквием» , мы даже хотели это сочинение исполнить

с несколькими хорами зарубежными и такое совершить турне

довольно большое: Германия, Китай и Япония. Но почему-то

этот план, к сожалению, не был выполнен. Но вот видите,

случайно, но к этому сочинению все-таки пришли. И, надеюсь,

что это у нас первое исполнение в России, но не последнее.

Москва, 2002

Т. Б. Алисова-Локшина Штрихи к портрету

Встреча с Татьяной Апраксиной была одним из редких светлых

впечатлений моего мужа в последний год его жизни. Эту

одаренную и немного таинственную художницу прислал к нам Б.

И. Тищенко, за что мы ему по сей день благодарны. Историю

написания портрета моего мужа Апраксина излагает сама в

повести «Лицо, в котором не было загадок...». Надо сказать, что,

впервые прочтя это сочинение Апраксиной в 1998-ом году, я

испытала своего рода потрясение, ибо поняла, что несколько раз

встречалась, разговаривала и сидела за одним столом с

человеком, обладающим рентгеновским взглядом. Возможно,

именно этот специфический дар художника стал причиной того,

что сплетня, окружавшая имя моего мужа, никак на Апраксину не

подействовала.

Более того, взявшись писать, а потом и выставлять портрет моего

мужа, Апраксина пренебрегла мнением некоторых очень

влиятельных людей. Со стороны это может показаться

удивительным, но в какой-то момент она всерьез рисковала своей

художественной карьерой: некий человек, близкий к Рихтеру,

угрожал ей, что портрет Шостаковича ее работы, висевший в

Ленинградской консерватории, будет оттуда удален, если она не

прекратит выставлять портрет Локшина на своих набиравших

популярность выставках...

март 2001

Т. И. Апраксина Лицо, в

котором не было

загадок...

Александр Лазаревич Локшин появился в моей жизни, когда его