Не коснись тебя охотничья стрела!

Осмотрителен в полете будь! Лети!

Не теряй письма! Счастливый путь! Лети!

Сослужи мне службу, мой приятель, гусь, —

Вся моя надежда ка тебя, клянусь!..

Гусю Алпамыш такой наказ дает,

Много на прощанье слез из глаз он льет.

Слово бека понял гусь залетный тот, —

Вылетел из ямы — полетел в полет.

Он уже, крылатый арзачи, далек, —

Алпамыш в зиндане снова одинок.

Э, как тот зиндан безвыходно глубок!..

Очень Алпамыша гусь-посланник чтит, —

Жалобу его он под крылом таит,

Дальше все и дальше по небу летит.

Вот как он в Конграт послание стремит:

Отдыхая днем, он держит ночью путь,

Ночью отдыхая, днем он поспешит,

Где бы ни пристал, недолго он стоит.

Он уже пятнадцать дней-ночей в пути.

Сколько снежных гор высоких миновал!

Шакаман-горы он видит перевал, —

Для привала гусь его облюбовал.

Крылья у него замлели, — он устал.

Наставленья бека гусь не забывал,—

Справа, слева гору он обозревал, —

Хищников на той горе не увидал.

Опустился гусь — и волю сердцу дал, —

Громко, по-гусачьи, он загоготал!..

Эта Шакаман-гора людьми обитаема была. Жители горы ничем другим не питались, кроме птичьего мяса. Все они поэтому охотниками были, очень метко по птицам перелетным стреляли, — редкостью было, чтобы кто-нибудь, целясь в самую быстролетную птицу, не подстрелил ее. Если у кого-нибудь неудача бывала, надолго оставалось имя его позором покрытым.

Жила на той горе Шакаман старуха одна со своим сыном. Когда гусь, алпамышев посол, в сторону калмыцкой страны летел, сын старухи этой охотился за ним, — стрельнул в него, но стрела только подранила гуся — и он улетел с поврежденным крылом. Потому-то и упал он в зиндан к Алпамышу.

Опозорился тогда сын старухи, слава худая про него в народе пошла. Очень был огорчен молодой охотник, так что даже заболел, в постель слег — и чахнул с каждым днем… Лежит он так в постели, слышит однажды — гусь гогочет, — голос у гуся знакомый! Тот это гусь! Как ни болен был охотник, сразу легче стало ему. Поднял он голову с подушки — и матери своей говорит.

— Прилетел опять тот самый гусь — мой враг!

Слышу я, гогочет где-то он, дурак.

В сердце я ношу позора черный мрак, —

Гуся упустить нельзя теперь никак!

Ты мой лук и стрелы приготовь-ка, мать, —

Я пойду свою ошибку исправлять.

Я тебе скажу, что этот гусь хромой —

Лучшее лекарство, лучший лекарь мой!

Знай, что без него я не вернусь домой!..

Так он сказал, а старуха тоже слово ему в ответ говорит:

— Шахи к шахам шлют своих послов-эльчи

Разъезжают с ними толмачи-тильчи,

Гусь твой — одного батыра арзачи.

Знай, что все эльчи, тильчи и арзачи

Неприкосновенны всюду быть должны:

Их убийц в любой стране убить должны.

Гуся-арзачи, сынок, не убивай!

Ведомо мне стало, тот батыр — султан,

Он в стране враждебной заточен в зиндан.

Гусь-ходатай пленного батыра чтит,

Он с его письмом в его страну летит.

Если от твоей руки погибнет гусь,

Завтра я в одежды скорби облачусь, —

Сам не в свой черед погибнешь ты, клянусь!

В гуся-арзачи, сынок мой, не стреляй,

Муки испытать меня не заставляй,

Всех своих друзей, мой сын, не огорчи,