Сердце ли в груди у нее.

Птица ли трепещет в груди?

Радость какова, посуди.

Девушки, как надо, идут:

Десятеро их — впереди, —

Встречным объявляют: «Пройди!»

Десять с нею рядом идут,

Десятеро их позади,

Десятеро — песни ведут.

Приходит Тавка-аим во дворец, подходит к Алпамышу, стоящему у трона, — Алпамыш, к Тавке обращаясь, такое слово говорит:

— Слово я скажу, красавица, тебе, —

Может быть, и не понравится тебе:

Службу твою — дружбу я ль не уважал,

В дни, когда в зиндане пленником лежал?

Если б уваженья не питал к тебе,

С просьбой обращаться я б не стал к тебе:

Помощь мне твоя отныне не нужна, —

Как-никак, ты прежней власти лишена,

Все, что прикажу, ты выполнить должна.

Принуждать тебя, однако, не хочу, —

Этим уваженья дань тебе плачу,

Да не буду грубым я в твоих очах:

Твой отец убит, калмыцкий падишах, —

Видишь, — падишахом стали

[41]

Кайкубат,

Славой на весь мир они теперь гремят.

А к тебе они давно благоволят, —

Сердце ты свое не мучь, Тавка-аим,

И на их любовь ответь любовью им:

Ведь они платили за тебя калым,

Значит — были первым женихом твоим:

Первый покупатель должен быть любим.

О твоей красе прослышав, Ай-Тавка,

Кайкубат сюда пришел издалека:

Чин — страна его — богата, велика.

От любви к тебе он стал в стране чужой

Бедным пастухом. Теперь он — шах большой,

Ты его любовь не отвергай, Тавка,

Будет с Кайкубатом жизнь твоя сладка.

Обиделась Ай-Тавка, услыхав эти слова Алпамыша и такое слово сказала в ответ:

— Сколько я взывала к богу за тебя!

Знала лишь тоску-тревогу за тебя,

Проливала слез так много за тебя,

Сколько за тебя ударов приняла!

Ожерелье драгоценное на мне,

Блещет золотой в нем талисман-божок.

Ты любил игру моих бровей, дружок,

Где она, пора любви твоей, дружок?

Это ли твоя награда, милый мой!

Ты ли не страдал в зиндане, как в аду,

Я ль не отводила от тебя беду!

Но не суждено мне счастье на роду, —

Мне отраву небо всыпало в еду.

Это ли твоя награда, милый мой?

Брови наведя мешхедскою сурьмой,

В шелковом платке с пушистой бахромой,

Не будила ль страсть в тебе я, милый мой?

Это ль, милый мой, награда от тебя?!

Так тебе служа в худые времена,

Знала ль я, какая службе той цена?

Знала ли, что стану скоро ненужна

Для того, кому была я так верна?

Это ли твоя награда, милый мой?!

Ныне сватовством таким меня почтив,

Как ты оказался, хан мой, неучтив!

Если пред таким плешивцем ты в долгу,

Я-то как ему женою быть могу?

Для него ль свою красу я берегу?

Это ли твоя награда, милый мой?!

У Тавки душа обидою зажглась.

Кайкубат стоит — с нее не сводит глаз;

Выслушав ее, он отдает приказ,

Чтоб воды горячей принесли тотчас.