Шрифт:
Разговор после показа (5 сцен). Устремление к чему-то — понятие внутреннее или внешнее? Думаю, внутреннее. Мы ощущаем это как разворачивающееся событие. Ощущаете ли вы, что то, что в конце концов разворачивается, данов начале? Да. И это правильно. Это правильно сделанная работа. Ясно, что исходное событие всегда лежит в начале сцены. И оно может начать осуществляться сразу, но может быть в момент действия исходного события, может происходить соединение игровой и психологической структур, то есть вы можете двигаться, не загружая себя сразу.
Нас должно интересовать действие, совершающееся здесь, сейчас! (В этом случае как никогда.)
15 октября 1992 г .
Вчера после репетиции долго разговаривали с А.А. вдвоем. О всей жизни театра. О третьем курсе (там опять студенческие неприятности). Потом вспомнились наши «путешествия». С горечью вспоминаем «Сегодня мы импровизируем». Он говорит об этом спектакле, как о потерянном ребенке. Потом по секрету рассказал историю о гастролях в Париже «Серсо» в [Бобиньи] и все тяжелые перипетии, с этим связанные. В один из самых тяжелых дней, когда все рушилось, проходя мимо «Комеди Франсез», он сказал (про себя, конечно) — здесь я буду ставить.
— Причем, ты же понимаешь, никаких даже малейших оснований к тому не было, наоборот, состояние было ужасное, предчувствие неизбежной катастрофы, провала. Я никому, конечно, не сказал тогда этого, но, кажется, в дневнике записано — буду здесь ставить.
Интересно, что до этого разговора я фантазировал, разбирая, почему он принял приглашение «Комеди Франсез».
17 октября 1992 г.
Было несколько дней «семейных» потрясений. Дети устали, появились пропуски и опоздания (не к Васильеву, конечно). Он поднажал, потребовал и т. д. Начались сдержанные, но роптания. Тяжело, семья, дети и т. д. Что понятно. Расписание довольно жесткое:
11.30 — служба
12.00 — репетиции
14.00 — вокал, речь и т. д.
16.00-18.00 — репетиции
18.00-22.00- Васильев
Итого 10 часов 30 минут. Шеф рассердился, ушел с репетиции, пошли с челобитной, начались разговоры.
Он предложил решить самим закон жизни (расписание). Долго судили, рядили (я не стал присутствовать при этих разговорах), придумали удобноедля всех расписание, но тут демократия и кончилась, слава богу. Хотя уступки кое-какие он все-такисделал. Осталось с 11.50 до 22.00 (но служба общая только с 13.30). Итак, есть возможность для вариантов, но в остальном все принял и укрепил, «ропот» закончился, продолжается работа, нормальная.
Несколько дней очень холодно в «Уране», работаем в пальто и теплой одежде, и голодно.
I ноября 1992 г.
А.А. — «Это видно — тот, кто не участвует, убегает от действия, общего действия, еще и ворует воздух, просто ворует — это видно. Вы не представляете, как мне дороги эти часы, проведенные здесь с вами, как режиссер говорю.
Конечно, вы по-разному прошли эти годы, кто-то только сейчас постигает сущность. Но вы теперь в том периоде, когда уже нужно использоватьзнания. В целом весь ансамбль в периоде нахождения себя как личности на сцене, художника, мастера. Коллективно вы в этом периоде. Если вы будете продолжать находиться в пионерском возрасте первокурсников, это все мимо будет».
5 ноября 1992 г.
Плохой день. А.А. не в духе. Одна работа заявлена. Остановил начало показа.
— А в конце этой недели я скажу, с кем я буду работать дальше и с кем я не хочу работать... (пауза). И скажу, что нужно делать тем, с кем не буду работать. Я должен идти вперед. Каждый день идти вперед.
Шеф говорил круто и открыто: «Стариков не уважать не позволю. Вы должны знать: я с ними уеду, а не с вами останусь» и т. д. Описывать все коллизии не буду, они того и не стоят, все тривиально. Как точно определил шеф — все начинается (разлад) не с творческих отношений всегда, а потом уже начинают делить методы и стили.
Долго потом ночью разговаривали обо всех этих, почему-то неизбежных для театра, перипетиях. Последнее время почти каждый день сидим с А.А. допоздна. (Очень интересно о Лермонтове вчера.) Почему Бог его погубил — ведь он гений, а его не стало в 27 лет. (Потом о связи Достоевского с Лермонтовым, об очень глубокой связи.)
Странно работает природа: если из чашки выливается — она полна! И если не выливается — она сразу же становится пустой. Так почему-то актер хранит свое чувство. Из двух путей: есть чувство или нет, он, конечно, выбирает — есть!
Вы всегда должны выбирать путь, когда буря в сердце больше, чем буря снаружи.
14 ноября 1992 г.
Соломон Константинович Апт. Встреча с переводчиком «Над страницами Томаса Манна». «Избранник», роман. Замечательное знакомство. Милейший, умнейший человек. Достаточно пожилой уже, может быть, старый. Тихий голос, живой взгляд.
Читал нам статью из своей книги о работе над переводом. Потом разговаривали, много вопросов, и, по-моему, ему все очень нравилось. Какая-то сердечная, человечная встреча.