Шрифт:
О чем вы думаете между гримерной (когда вы одеваетесь) и сценой? Человек мелкимидействиями уничтожает все крупное. Одна подмена на невидимом уровне — и все. А невидимый мир разрушить гораздо легче и сокрушительней.
Часто советы выглядят нотацией... я понимаю... но вы должны понять еще и то, что говорящему тоже нелегко.
Итак, кто к кому приходит? Наиважнейший вопрос! Это наш дом! Во имя чего мы выходим? Что есть ткань, а что есть вышивка по ткани? Гармония, контакт, покой? Вы должны быть спокойны за работу...
Это представление не гражданское, у него особый смысл, это наше с вами открытие и наша с вами работа над познанием.
Страх, суеверия, магия и Господь... это не одно и то же. Это важно. Я много прожил. Но! Мы никому не советуем!не говорим — знаешь, старик, делай, как мы. Нет!»
27 апреля 1993 г.
Начало репетиции в 10.30, без перерыва до 15.00. 15.00-16.00 - обед. 16.00-17.00 - Васильев. 17.00-18.00 - вокал (Юрова, Котов). 18.00-19.00 — отдельные сцены. 19.00 — начало спектакля.
28 апреля 1993 г.
Итак, первый спектакль 27-го — комом, как говорится... Особенно начало, первая часть до перерыва... Нехорошее волнение и т. д. Делали свое дело. Самая главная беда — разбалансированность. Почти не слышали друг друга, одно забивало другое — пения сцены, сцены чтения и проч. Пели дурно... В общем, хреновато. Шеф и сам был неспокоен и делал ошибки в проведении... После третьей работы сделал перерыв, поговорил, немного успокоились и как-то выправили положение во второй части, но только «выправили». Общее ощущение туповатости и нестройности пало на весь вечер.
(Потом был скромный прием, без выпивки, по нашей просьбе. Осинский, Молин, Комосский Станислав, директор Стефи... и еще какие-то милые люди.) Потом опять говорили с Васильевым. Зато вчерашний спектакль (то есть 28-го), второй, просто блестяще. Это уже близко, близко к желаемому. Как музыка, как симфония голосов и звуков. Действительно, местами невероятной красоты достигали. Все как-то ладно получалось. После первого отделения все были в возбуждении, и второе началось с пронзительной тишины, высоко и прозрачно.
Замечательный вечер, отличный труд с надеждой на будущее.
Программа 27-го
1. «Нечистый». Бородина — Шнайдер.
2. «Мандрагоровы яблоки». Торнау — Толмачева.
3. «Иосиф читает перед Потеф...». Бородина —Альгулина.
4. «Разноцветные одежды». Лысов — Фандера.
5. «Рувим у колодца». Фандера — Яцко.
6. «Это я». Шнайдер — Яцко.
Начало в 19.00, окончание в 22.00, с одним перерывом.
Программа 28-го
1. «Нечистый». Лысов — Фандера.
2. «Мандрагоровы яблоки». Богданскайте — Зайкова.
3. «Второй год». Ширяева — Альгулина.
4. «Додо с Дуду». Фалин — Огарев.
5. «Суд». Фандера, Лысов, Сабатов.
6. «О любви отказывающей». Репецкий — Яцко.
29-го — последний спектакль.
1. «У колодца». Репецкий — Яцко.
2. «Двухголосая песня». Толмачева — Зайкова.
3. «Мандрагоровы яблоки». Белогурова — Бородина.
4. «У господина». Белогурова — Толмачева. Ширяева — Огарев.
5. «Они придут». Яцко — Чернова.
6. «Это я». Яцко — Шнайдер.
Только что закончился последний спектакль. Не лучший, к сожалению, спектакль. Кажется, все верно, но без воздуха... без движения и т. д. Жалко. Вчерашняя прекрасная удача оказалась единственной.
Сейчас 11.30. Сидим в зале. Шеф говорит. Печален. Заметно. Корит себя за педагогику... Что теряет как режиссер, занимаясь педагогикой.
«Когда вы играете в зале, не понимающем вашего языка, это самая чистая проверка. Если играете правильно, вас всегда будут слушать... Это так! Так. Ну, что. Мне с собой нужно разобраться и с вами. Как отвечать на эти вопросы... Мучи
тельная, тяжелейшая профессия. Господа, отдыхайте завтра. Порадуемся. В конце концов, не все мы хорошо еще ставим.
Надо, чтобы дорога была, и важно ее пройти. А сама дорога может быть несовершенной. Я давно говорю, может быть, уже и непонятно, но... Мучительно наблюдать, как между правильным и неправильным ничего нет.