кому подражать. Уже через два дня несколько человек их наших крутых

модников катались и тусовались в горах в собачьих очках. Бизнесмены, те что

покрупнее и поживотастее – в очках для ньюфаундлендов и бульдогов, их

детишки – в очечках для такс и эрдельтерьерчиков.

Если вы увидите в небе самолёт без крыши, не пугайтесь –

это новый кабриолет Абрамовича.

Журнал «Космополитен» решил создать портрет идеальной

женщины, для этого взяли глаза Элизабет Тейлор, нос Клаудио Шифер,

волосы Кристины Агелеры…..и губы Анжелины Джоли, в результате

компьютер выдал фотографию… Сергея Зверева!

Начало 90-х. Точнее, чем цифрами, эти годы определить невозможно.

Поскольку перестройка закончилась, Советский Союз распался, а что началось,

никто не понимал. И названия этому не было.

Роксана Бабаян, Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Михаил

Жванецкий и я летали к нашим общим друзьями, бывшим москвичам, в Кельн на

свадьбу их сына. Каждая поездка, да еще в капиталистическую страну, в то время

была даже для нас, известных артистов, как глоток воздуха для рабочего цементного

завода. Тем более, не за свои деньги. Друг наш не был бедным человеком, и,

понимая, что мы, известнейшие артисты Советского Союза, по западным меркам

нечто среднее между бомжами и разнорабочими, оплачивал нам и дорогу и

гостиницу. И хотя, первые обменные пункты в России уже появились, но после

всяких девальваций, дефолтов, финансовых встрясок валюты у каждого из нас было

слишком мало, чтобы летать за границу не на халяву. Достаточно привести для

убедительности такой пример: в 91-м году в Берлине я положил на счет в банке

триста марок на проценты! На два года! И всерьез расстроился, когда через год

узнал, что марка по отношению к доллару подешевела, и я, несмотря на набежавшие

проценты, потерял десять марок. Я думаю, что у всех, кто был в той поездке,

валютное состояние было не намного лучше моего. А если у кого-то и был некий

валютный минимум, тому уже в самолете начинали сниться вещие сны. Вещими

снами мы тогда называли сны, в которых снились купленные за границей вещи.

После трех дней, проведенных на свежем кельнском воздухе свободы, мы

возвращались все вместе одним самолетом в Москву. Эконом-классом. Тогда никто

из нас и мечтать не мог о бизнес-классе, не говоря уже о первом. Каждый раз,

проходя мимо отсеков для избранных, очень противных, зажиточных капиталистов,

с завистью смотрели на тех, кому было куда свободно вытянуть ноги и кого в

течение полета должны были поить бесплатно и… безлимитно! Слово не русское, но

очень точно отражающее процесс. От таких мыслей зажиточные капиталисты

казались нам еще противнее, нежели их описывали в советских учебниках для

средней школы. И даже противнее, чем рисовали в журнале «Крокодил».

В эконом-классе сидели все рядом, кучкой. Для начала выпили за удачную

поездку. Стали хвастаться друг другу, кто что купил: кто магнитофон, кто костюм,

кто галстук, кто туфли, кто машинку для выбривания волос из ноздрей, кто косточку

для любимой собаки… Выпили по второй! Угощали друг друга по очереди. У

каждого оказалось в сумке по бутылке водки, заначенной еще с позавчерашней

свадьбы. И вдруг Ширвиндт, который все это время больше молчал, вернее,

умалчивал о том, что они с женой купили в Кельне, не выдержал и сказал:

– Должен сознаться, господа, что мы с Наташей купили в Кельне землю!

Все разговоры о купленных галстуках, костюмах, собачьих косточках и

волосовыдералках тут же поблекли:

– Как землю?

– Где?

– В каком районе?

– В самом центре Кельна! – не без гордости признался Ширвиндт.

В голове у каждого пронеслись различные мысли. Неужели Ширвиндт еще

занимается бизнесом? Торгует нефтью, бензином, сжиженным газом? А, может,

получил наследство? Первым решился на уточняющий вопрос Жванецкий:

– И сколько же соток?

Мы все замерли в ожидании смертельного приговора нашим «блошиным»