И вот на таком подъеме я решил улучшить свои навыки профессиональные — поехать поработать в другую страну. И получилось, что год я проработал в Норвегии, и как-то мне показалось скучновато после такой Москвы. И мы вернулись, приехали сюда летом 98-го года, в день, когда вечером был ураган [96] , а через месяц случился дефолт.

И все, товарный рынок упал, я не знал, что делать. И вернулся опять в Норвегию. После этого я уже начал там вставать на ноги — и все, что хотел, я там сделал. В 2005-м Алинка закончила университет, она уже там выходила замуж. Мы оставили им свою квартиру, мебель и решили приехать сюда — на три года, потому что очень скучали. Я там так скучал, что у меня был момент, когда я стал, например, слушать группу «Любэ». Ездил в машине — а у меня там был диск, я уже не помню, какие песни.

Поэтому, когда мне пишут: «Drugoi — русофоб», это такая фигня! Потому что это же моя страна, это все мое. Может, я стал взрослее, я не могу сейчас вот так говорить — мол, мы встаем с колен и все супер, — потому что я вижу, что это никакой не супер. Однако же вот, я сюда приехал, и пока я здесь. У меня планов, так сказать, «уезда» нет. Они так, иногда появляются, но как-то исчезают почти сразу.

«SirlKnight [04.09 15:52]: если вас спрашивают, кем вы работаете, что вы отвечаете?

Drugoi: В зависимости от ситуации и человека, который спрашивает об этом. Фотожурналист, блогер, пишувЖЖ — как-то так.

(Из интервью Рустема Адагамова на Ленте. ру)

— Вообще говоря, почему drugoi?

— Ну, это мое внутреннее состояние. Я везде какой-то чужой. У меня есть один человек, через которого я общаюсь с окружающим миром, — моя жена. А так, в принципе, у меня нет — практически нет — друзей. Есть много знакомых, есть приятели, с которыми можно пойти в кафе, поиграть в футбол. У меня нет друзей, и их никогда не было. Так получалось, что я, например, жил в одном месте, а учился в другом. В школе есть один круг, там, где живешь, есть другой круг — а ты между ними где-то повисаешь. Ну, я так себя чувствую. Я и сейчас, в принципе, приехал домой в Москву, потому что соскучился по Москве, но получается, что я так сюда и не вернулся. Я как-то повис — то есть я не там, не здесь, где-то я вишу. Какую-то ерунду я уже начинаю говорить, — смущается Адагамов, но продолжает: — Нет, ну это так, это правда: я где-то повис. Мне не нравится, что происходит здесь сейчас. Я не могу жить в Норвегии, потому что там я уже все сделал, мне там скучно. Там очень хорошие люди, очень хорошая страна, там можно жить на пенсии. Я вот когда стану старым, туда уеду. А сейчас как-то я так вот повис. Если вы меня понимаете, конечно.

— Ну, да.

— Мне не нравится, что здесь сейчас происходит. Я начинаю узнавать какие-то вещи — и мне тяжело, неприятно.

— Вы имеете в виду то, что происходит в стране в целом?

— Да. Я совершенно не ожидал, что этот откат назад будет происходить так стремительно, что с такой охотой люди будут опять хотеть — глупо так говорить, но — вот этой вот «сильной руки». Это, в общем, банальные слова, но совершенно поразительно, как у нас опять на фоне так называемого вставания с колен происходят какие-то совершенно ужасные вещи. Меня очень часто называют русофобом, но у нас всегда интеллигенция была против власти — это было ее кредо еще со времен Чернышевского. Я считаю, что, когда человек говорит о том, что у нас плохо, — это не значит, что он не любит страну. Я сюда вернулся, потому что это мой город. А получается, что, если тебе что-то не нравится, ты дурак. Осознавать это ужасно. «Ты враг, уезжай». «А, тебе не нравится? Уезжай». Какая-то дикость совершенная.

«Владимир [04.09 15:49]: Рустем, почему вы забаниваете всех, кто высказывает мнение, отличное от вашего? Не грубит в комментариях, не флудит, а просто высказывает другое мнение? Вы поэтому взяли ник “Другой”, что других не может быть, кроме вас? Не испытываете от этого элементарный стыд?

Drugoi: Спасибо за вопрос. Принципы модерации в моем дневнике очень просты: я лишаю права комментирования людей, которые хамят, оскорбляют меня или других участников дискуссии по разным признакам (например, национальным), неталантливо матерятся или занимаются тем, что в интернете называется “троллингом ”. Помимо этой категории комментаторов в немедленный бан отправляются все, кто пытается ставить ссылки на какие-то ресурсы в сети, не связанные с темой обсуждения. Любое инакомыслие, если оно выражается в корректной форме, модерации не подвергается. Хотите комментировать записи в моем блоге? Будьте вежливы с хозяином и не задирайте других комментаторов».

(Из интервью Рустема Адагамова на Ленте. ру)

— Когда человек просто приходит, чтобы сказать гадость, — это бан немедленный. Потому что у меня нет времени на дискуссии с ним, у меня нет желания его видеть. Потому что это мой труд, это моя работа, я этим занимаюсь искренне, от души. Это не площадка для того, чтобы сказать мне гадость. Это можно делать где-то у себя в журнале, но у меня этого делать нельзя.

Нет у меня времени на это. Поэтому, когда пишут: «Drugoi банит несогласных», — не несогласных, а людей, которые просто приходят, чтобы сказать гадость. Смотришь — у него журнал пустой, он его завел сегодня специально, чтобы сюда прийти и мне это написать. А люди, которые приходят ко мне и пишут: «Нет, я с вами не согласен вот потому-то, потому-то и потому-то», — с этими людьми я говорю. То есть я могу на них злиться, раздражаться, но я всегда им отвечу и никогда их не баню.

«strrrangerrr [04.09 18:04]: Здравствуйте. Вы меня когда-то давным-давно забанили в ЖЖ. Видать, поделом. Разбанъте, пожалуйста. Спасибо и всего вам наилучшего.

Drugoi: Разбанил».

(Из интервью Рустема Адагамова на Ленте. ру)

— Моя френдлента была сформирована шесть лет назад, и она практически не изменилась. Я никого не выкидываю и добавляю, может быть, одного человека в полгода. То есть я получаю информацию из других источников; я могу пойти куда-то в ЖЖ, что-то увидеть по ссылкам из топовых записей. Но добавлять этого человека в ленту мне уже не хочется, потому что я к ней привык, я уже всех людей там знаю, и мне даже все равно, что они пишут. Это не источник информации, а просто такая река жизни, которая вот в этом месте течет. Я выхожу на берег, смотрю на нее, потом ухожу — она не меняется, какая есть, такая есть. Это не информация, это такое чтение — чтение о новостях людей, которых я знаю.

«ЖЖ — он везде, — написал однажды drugoi. — Приехал в Ш-1 [аэропорт Шереметъево-1], чтобы улететь в Пермь. В курилке был опознан френдом gitanes_, который летит в Красноярск. Познакомились, теперь сидим, пьем пиво, разговариваем».

— А для многих ваш журнал как раз является источником информации.

— Ну, это другой тип жизни в ЖЖ. Люди просто добавляют какие-то журналы, чтобы быть в курсе чего-то. А я и так в курсе.

— Откуда вы берете информацию?

— Ну, у меня есть папка — «Новости» она называется, — и там примерно, я тут посчитал, 164 ссылки на новостные сайты, на сайты газет. Я читаю иностранную прессу — три шведских газеты, четыре датских, все глобальные новостные сайты типа YahooNews, читаю New York Times, Time. Так получается, что я читаю больше западные источники. Из наших я читаю практически только Ленту. ру и «Коммерсантъ». Потому что читать нашу онлайновую прессу немножко стремно: очень много непроверенной информации. Как-то пару раз я так обжегся: на что-то наше сослался, а оказалось, что все не так — ерунда. Еще я как-то стараюсь заполнять вакуум для наших, потому что перевожу то, что пишут «там» — такой суррогат «Иносми».