– Хорошо, сейчас пальто повешу и зайду к нему.

– Кейс, привет, ты меня искал?

– Доброе утро, Мария! Да, звонил господин Хуйман и очень ругался, что не получил пенсию в этом месяце. Что ты смеешься?

– Да так, его фамилия на голландском означает «хороший человек», а на русском – совсем даже наоборот. Лингвистический шок. Ну неважно, давай я посмотрю, что у него там. Вот, посмотри. Он бывшим женам алименты долго не платил, вот у него долги и накопились. А теперь по решению суда его пенсию заморозили в пользу алиментов. Так что в данном случае ругать можно только себя, четыре развода – это никаких денег не хватит. Только как получилось, что он об этом не знал, не получил письмо из суда?

– У него почтовый ящик в Голландии, а живет он постоянно в Таиланде.

– Тут он прав, – заржал Мартин, – с такими жалкими остатками пенсии этому старому пердуну теперь только тайки дадут.

– Жестко! Кейс, знаешь что? Позвони господину Хуйману, скажи, что мы можем выплатить ему аванс, а потом удержим по частям из его пенсии, спроси, какая минимальная сумма его устроит. Просто чтобы он совсем без денег не сидел. А я сделаю срочный банковский перевод.

– Спасибо, ты просто чудо!

– Что это у тебя? Стиг Ларссон?

– Да, «Мужчины, которые ненавидят женщин». Читала?

– Пока нет, так и думала, что ты уже купил и первым прочитаешь, а потом расскажешь, стоит ли читать. А то, как у нас говорят, слишком букв много.

– Ха-ха-ха! Я пока только начал, еще не понял, нравится или нет. Кстати, я прочитал другую книжку, называется «Только приличные люди», мне очень понравилось. Можно задать личный вопрос?

– Да, конечно!

– Ты ведь не феминистка?

– Нет, а что?

– Да просто, если ты вдруг феминистка, то роман тебе не понравится, там чувство юмора нужно. Там такой юмор, ну как тебе сказать. Короче, там про богатого еврейского юношу из дорогого амстердамского района, где «только приличные люди». И у него есть девушка ему под стать, красавица и умница из хорошей еврейской семьи. Но их отношения его не удовлетворяют, потому что ему нравятся только негритянки. Причем не просто негритянки, а тот самый карикатурный образ «королевы гетто», чтобы подчеркнуто сексуально одевалась и чтобы фигура соответствующая.

– Короче, чтобы задница, как физиотерапевтический мяч, и сиськи, как баскетбольные, да? – пришел на помощь Мартин.

– Ну да, вроде того. И еще у него черные кудрявые волосы, как у многих евреев, поэтому его без друзей не пускают в клубы и бары для золотой молодежи, потому что он похож на марокканца. Очень смешно написано, и читается легко.

– Да? Тогда я его буду читать, когда «Паравион» Хафидa Буаззы дочитаю. Или бросить и начать читать уже сейчас? Это мучение какое-то, а не книжка.

– Не нравится?

– Нет, нравится, но дело не в этом. Язык автора настолько хорош, что я буквально физически ощущаю жару, и пыль, и песок, и слепящее солнце. От его языка мне хочется спать, как там, от полудня и до заката. А потом долго-долго, бесконечно, как все марокканские блюда, готовить пряные яства на тлеющих углях. А потом пить чай полночи. И так каждый день. Вот прямо сонное царство марокканской деревни перед глазами встает, и все. Я читала в рецензии, что герои в конце концов оказываются в Амстердаме, который они называют Паравион, что по-французски всего-навсего par avion, то есть авиапочта. Но деревенские жители французского не знают, поэтому думают, что это какой-то таинственный город Паравион. Возможно, в Амстердаме в книге прибавится динамики, сюжет будет быстрее развиваться, только до этого места еще дочитать надо.

– А напиши сама!

– То есть?

– Напиши о Марокко, как ты его видишь. Своими словами. Я читал твой голландский блог. У тебя очень классный язык, незатертый и образный. То, что он тебе неродной, это даже плюс, а не минус. Как у Кадера Абдолы, у которого прямота голландского пронизана поэтичностью фарси. Я бы написал, если бы мог.

– Кейс, ты делаешь такие фотографии, в том числе и Марокко, что тебе и не нужно ничего писать.

– Эй, интеллектуалы, вы работать сегодня собираетесь? Работа не творческая, но уж какая есть.... Оп-па! Извините, беру свои слова назад. Сервер лежит, болтайте дальше.

– Ну дела! И что теперь?

– Ничего, сидеть в Интернете. Или в бумагах порядок навести.

– Вот садись и пиши. Делать все равно нечего.

Маша открыла текстовый редактор и задумалась.

Мужчины Западной Сахары называются сахрави, а женщины, соответственно, сахравии.

Мужчины-сахрави артистичны и брутальны. Над арабами Ближнего Востока и особенно Египта они смеются, потому что считают, что те со своей чрезмерной услужливостью и болтливостью похожи на геев. У большинства мужчин-сахрави есть характерные шрамы на головах. Если молодой человек осмелится посмотреть на красивую девушку, а тем паче заговорить с ней, то ее братья просто обязаны кинуть в наглеца камнем. Поэтому по марокканской голове, как по кольцам пня, можно определить, как часто мужчина в молодости флиртовал с девушками. А если шрамов вообще не обнаружится, то он ботаник и маменькин сынок.