Стихотворения и поэмы в 2-х томах. Т. II
вернуться

Андреев Вадим Леонович
Шрифт:

«Порою в случайных словах…»

Порою в случайных словах, Почти не коснувшихся слуха, Мне чудится медленный взмах, Дыханье крылатого духа. И странною музыкой я, Ужаленный насмерть, — играю С тобою, родная моя Душа, не принявшая рая. Мы вместе с тобою плывем, Живые единым дыханьем, Единым встревожены сном, Единым сияя сияньем. Но только притупится слух И музыка вновь оборвется, Как снова мой умерший дух Для жизни холодной вернется. Все в мире тревожно-темно, И весь я во власти разлуки, И падают тяжко на дно Беззвучными камнями звуки. 1934

«Не шелохнется свет, но вместе с тем…»

Не шелохнется свет, но вместе с тем Я знаю, ночь в свои права вступает. Вот нежный купол неба звездный шлем, Как рыцарь перед битвой, надевает. Все явственней большая тишина, И сердце бьется глуше и протяжней, И дышит медленно в тенетах сна Незримый воздух, выцветший и влажный. Не шелохнется свет. Душа озарена Немеркнущим, огромным ореолом. Она сейчас перед Тобой, она Цветет сейчас перед Твоим престолом. Что делать мне, когда и в этот миг Ночного, высочайшего свиданья, Понятен мне лишь огненный язык Земной любви и боли, и страданья… 1934

«Всю жизнь, томясь иносказаньем…»

Всю жизнь, томясь иносказаньем, Искать достойные слова И знать, что только ожиданьем Душа залетная жива. Да, так, в тот миг, когда я буду Ступать на грань высоких слов, Когда и я поверю чуду Как бы осуществленных снов, Когда забыв докучной крови Слепой, однообразный шум, Я отражу в последнем слове Всю боль земных и цепких дум, Я вдруг увижу, что пред Богом Высокая ничтожна речь, Что там, за неземным порогом, Земное совестно беречь. 1934

ИЗ СБОРНИКА «ОСТРОВ» (1937)

«Я сплю. Пустой трамвай качается…» [5]

Семену Луцкому

Я сплю. Пустой трамвай качается, Бежит по рельсам темнота. Ко мне сквозь стекла нагибается К лицу — ночная нагота. Не знаю — головокружение, Мерещится, иль вправду так, Но стерто с окон отражение И, как доска, — зеркальный мрак. И я сквозь этот мир вещественный Трамвайной жесткой трескотни Несу в себе мой ветр божественный И прометеевы огни. Чем резче бестолочь железная, Чем чище мертвое стекло, Тем ярче в сердце бесполезное, Божественное ремесло. 1933

5

«Я сплю. Пустой трамвай качается…» — HP.

«Перекликаются над морем маяки…»

Перекликаются над морем маяки, Раскинув руки, небо обнимают, Но все никак рука руки В летейском мраке не поймает. Лишь где-то там, уже не луч, а тень луча С невидимой соединится тенью, — Как бы крылатого плеча Крылатое прикосновенье. Да, так и нам всю жизнь скользить, моя душа, И тех же самых облаков касаться, Чтоб лишь по смерти, отдышав, С тобой — впервые — повстречаться. 1930

«Легчайших облаков колеблется, струится…»

Легчайших облаков колеблется, струится Чешуйчатая сеть. Ночной играет воздух, как большая птица, И хочет улететь. Но приросли к земле расправленные крылья, И тишина в ночи. Вот-вот, еще одно, еще одно усилье, И, распустив лучи, Звезда моя в крыле раскрытом загорится. А там, спеша за ней, Уснувших душ сияющая вереница Взлетит в кольце огней. 1930

«Крылатых звезд я не коснусь рукою…»

Крылатых звезд я не коснусь рукою — Они летят и умирают. И трупы их, расставшись с пустотою, В огне неощутимо исчезают. Для них смертелен косный воздух мира, Их след бесплотен и некрепок. Что можешь ты, взыскующая лира? Сгорает слово, истлевает слепок. 1928

«Распадается слово, встречаясь с другими словами…»

Распадается слово, встречаясь с другими словами. Погибают, коснувшись друг друга, летучие звезды. В этом мире пролег между счастьем и нами Ядовитого знанья расплывчатый воздух. Да, я знаю, мы тоже сгорим и растаем, Мы погибнем, случайно коснувшись друг друга. На одно лишь мгновенье мы в мраке небес просияем И погаснем, душа моя, муза, земная подруга. 1933