От Нила до Евфрата и от моря до Моава

И вызовут врагов на последний бой,

И кровь рассудит — кто единственный хозяин этой земли.

1936

Перевод Р. Торпусман

Десять лет назад я сошел на этот берег.

Я был юн и восторжен и, пылал, как Божий куст,

И райской арфой для меня звучал иврит из детских уст,

И на небе скрипки пели все напевы поколений,

А по земле ходило племя героев и смельчаков,

Бежавших с вавилонских рек, чтоб возродить свою страну —

И было это племя словно горн, танк, бетон и сталь!

Свет солнца был в плечах его

И чудо — в кулаках его.

Герои строили дома,

И делали водопроводы,

И поливали огороды —

Как радовался я за них!

И на бульваре в Тель-Авиве

Я на скамейке ночевал —

И не было меня счастливей!

И тихо улыбалась мне

Луна, как мама, в вышине...

Когда весь хлеб мой выходил,

Я сыт одним сознаньем был,

Что есть зато еда У НИХ,

В столовой Эйн-Харода!

Когда они копали грунт

И находили воду,

Когда давили виноград —

Я будто напивался сам,

Так я за них был рад!

И словно пес сторожевой,

Я рыл и нюхал всё вокруг.

И всякий раз, почуяв зло,

Я лаял: «Караул! Беда!

Я вижу полосу огня!

Я вижу полчища врагов!»

Но эти медлили ВСЕГДА:

Привыкли без оружья спать.

И волк арабский успевал

Свою добычу растерзать

И, сытый, восвояси шел,

Весь перепачкан кровью жертв...

Вот тут герои приходили

И кровь, как грязь, закрыть спешили.

А их геройские вожди,

Любители жратвы и власти,

Учили дружески тянуть

Братскую руку к волчьей пасти,

Учили мирно созидать,

Обуздывать дурные страсти,

Учили без оружья спать:

«Арабский волк — он нам не враг!»

Мне жег глаза их красный флаг,

Их чествованье Первомая

От Тель-Авива до Тель-Хая;

Мне жег язык визгливый гимн:

«Не Бог, не царь и не герой» —

И это пелось посреди

Чудес долины Изреэль,

И на горе, где пал Саул,

И в граде, где царил Давид!

Я лаял им до хрипоты:

— Вы слепы, как затылок!

Беда хоть скрыта, но грядет!

Под каждой феской спит вулкан,

И скоро пламя полыхнет!

Но я взывал к глухой стене —

Пока не начался погром,

Пока мне душу не прожгли

Потоки крови и огня...

Пока не сгреб я в чемодан свое немногое добро

И — будто нож в меня вонзен — простился с Иерусалимом...

Так я в изгнание ушел.

Теперь свои же на меня

Навет кровавый возвели!

Таких времен, как этот год,

Я не видал и в страшных снах.

Пропало племя смельчаков,

Настало время палачей.

По флагу их узнать легко:

Не зря он красен! Он в крови!

1933

Перевод Р. Торпусман

Родник не перестанет течь, пока Создавший его

Не обрушит на него гору или не иссушит до дна.

Так и поэту Творцом предначертан удел: творить,

Пока его душа из мира живых не истреблена.

Он — пророк, несущий слово Бога с Синая, он Божий огонь!

В нем дымящийся фимиам и неопалимая купина;

Многие воды его не зальют [1] , ибо в нем сила гнева любви;

Лишь Бог, погасивший светильник Храма, может засыпать землей

Этот пылающий факел — ибо Ему покорны все пламена.