„Вс спятъ! Спитъ тотъ, кто бьетъ. и тотъ, кого колотятъ!

„Одинъ царевъ кабакъ — тотъ не смыкаетъ глазъ:

„И, штофъ очищенной всей пятерней сжимая,

„Лбомъ въ полюсъ упершись, а пятками въ Кавказъ,

„Спитъ непробуднымъ сномъ отчизна, Русь святая!"

Стихи продекламированы были адвокатомъ съ та-кимъ большимъ подъемомъ ивыраженіемъ, какъ попле-чу только хорошему актеру. Его пвучій, необычайно густой баритонъ наполнялъ собою душный залъ и чаро-валъ всхъ находившихся въ немъ. И самъ ораторъ, въ тактъ декламаціи, чуть замтно раскачивался кор-пусомъ и съ наклоненной слегка головой исподлобья магнетизировалъ присяжныхъ своими горвіпими вдох-новеніемъ косоватыми глазами.

«Теперь въ послдній разъ возвратимся къ нашему длу. Я совершенно согласенъ съ представителемъ го-сударственнаго обвиненія въ томъ, что въ наше время жизнь человческая потеряла свою прежнюю высокую цнность, что люди, опьяненные виномъ, за одно обид-ное слово, а иногда и просто «за здорово живешь» ли-шаютъ другъ друга жизни, что теперешняя деревенская молодежь — длоть отъ плоти вашей, кость отъ костей вашихъ, не похожа на васъ, отцовъ, и что подавляющій процентъ преступниковъ всякаго рода даетъ зеленая деревенская молодежь, до возрасту еще не достигшая гражданскаго совершеннолтія. Чмъ объяснить по-добное печальное явленіе? Я спрашиваю васъ, господа присяжные изъ крестьянъ. Позвольте, господа, быть откровеннымъ, извиняюсь заране, если буду нсколь-ко рзокъ, даже грубъ, и не постуйте, если препод-несу вамъ нсколько горькихъ истинъ. Скажите Бога ради, разв вы или ваши друзья, знакомые, родствен-ники, сосди, восп-итывали своихъ дтей въ страх Бо-жіемъ, въ послушаніи вол родительской? Разв вы на-учили ихъ съ уваженіемъ относиться къ чужой соб-ственности, къ личности ближняго? Наоборотъ, не на-пивались ли вы пьяными да не разъ, а многое множе-ство разъ, однимъ словомъ, когда вамъ вздумается, въ присутствіи собственныхъ дтей, разв вы не обруги-вали самыми площадными словами, а подчасъ не таска-ли за косы вашихъ женъ, а ихъ матерей? Разв самое возмутительное сквернословіе ежечасно, ежеминутно не оглашаетъ вашихъ избъ, вашихъ полей, дорогъ? Разв вы взыскивали съ нихъ за то, что они, будучи дтьми, опустошаютъ чужіе сады и огороды, тащутъ все, что ни подвернется подъруку? Учатъ дтей собственнымъ доб-рымъ примромъ. А гд же они, эти добрые примры? Нгь, господа, вы ничем хорошему не учили ихъ, а добрыхъ примровъ они огь васъ не видали, и росли

ваши дти иа нолной свой волгошк, какъ былинки въ пол. И н удивляйтсь, что изъ нихъ выходятъ такі милы фрукты, которыми заполняются скамьи подсуди-мыхъ и тюрьмы. Не удивляйтесь, потому что вы имъ ничего н дали, ничему хорошему ихъ н научили, а разъ вы ничего не дали, такъ что же вы съ нихъ будте взыскивать и требовать?

«Сидящі передъ вами подсудимые и олшдающі ва-шего нелицепріятнаго приговора, какъ я уже говорилъ вамъ, ничуть н хуж и н лучш всякой иной совре-менной деревенской молодежи. Разница та, что они не-счастне своихъ сверстниковъ, потому что ихъ совсть отягчна страшнымъ грхомъ, грхомъ убійства чло-вка, убійства, хотя и нвольнаго. Бзпощадно карать ихъ за совершенно вло дяні — то ж самое, что счь воду за то, что она, прорвавъ худую плотину, снсла прочь мелышцу. Не вода виновата, она — слпая сти-хія, а виноватъ хозяинъ, что не доглядлъ и заблаго-временно не построилъ такой крпкой плотипы, которая могла бы выдержать напоръ разбушевавшейся стихіи.

«Вдь не злая, сознательная воля привела этихъ деревенскихъ юношей на скамью подсудимыхъ, а та лисья, волчья и свиная кровь, которая течетъ въ жи-лахъ каждаго человка и которая была разбужена въ парняхъ выдумкой чорта — виномъ. А задерживающй плотины въ вид добраго примра, въ вид нравствен-ныхъ внушеній въ родительскомъ дом не только не было, а было, наоборогь, толканіе, почти поощреніе къ пьяной, преступной жизни. И толкали на это, толкали, конечно, безсознательно вы — отцы, вы — старшее по-колнів. Такъ вотъ, господа, не карать надо преступни-ковъ, а пожалть. Кару они уж несутъ и будутъ не-сти до могилы въ терзаніяхъ собственной совсти. Если же вы вынесете подсудимымъ. безпощадный приговоръ, исходя изъ соображенія, что, строго покаравъ этихъ, устрашите другихъ, то вы, т самые, которые не стро-или крпкой плотины, будучи обязанными строить е,

своими руками высчте прорвавшую ее воду. А вдь тутъ дло идетъ неі о вод, а о судьб трехъ молодыхъ жизней. И отъ одного обвинительнаго приговора зло не умепыпится. Не тмъ оружіемъ надо бороться со зломт. и искоренять его. Надо оздоровить жизнь. На-до направить вс силы, все разумніе, вс средства къ тому, чтобы облагообразить, очловчить эту жизнь въ самомъ быту, въ самой первой, но и въ самой важной ячейк — въ семь. А для этого въ первую голову — водка безъ пощады за бортъ. Безъ этого начала ничто не поможеть, объ это страшное препятсі*віе — водку — разобьются вс самыя благородпыя, самыя геніальныя начинанія и мы — русскіе на вки вковъ остапемся пьяпымъ преступнымъ народомъ, позоромъ человче-ства, докол не истощится терпніе Творца и Онъ не смететъ насъ съ лица земли, какъ ненужный, гнилой, зловонный хламъ, только оскверняющій своимъ недо-стойнымъ существованіемъ прекрасную планету, или отдастъ іцасъ въ рабство другому, боле трезвому, боле достойному, бол культурному народу. Второе столь же важное условіе для оздоровленія темной крестьянской жизни — это поболыпе свта, поболыне знаній. Глав-ный виновникъ всего нашего уродства, всего нашего нестроенія — отжішшій правительственный строй дёр-жалъ народъ въ темнот, душилъ въ человк всякую самостоятельпую мысль, всякое стремленіе къ знанію и просвщенію. Теперь, слава Богу, правительственныя препоны ослабли, нашъ обновленный строй открыва-егь народу широкую дорогу къ знанію и свту. Но что ж мы видимъ? Да то, что и должно быть. Нако-пившаяся слпая стихійная сила, не приложенная къ полезному, разумному длу, какъ только ослаблъ гнетъ, сорвала крышку и пошла крушить безъ разбора вся и все и, конечно, болыпе всего самое себя. И долго еще намъ придется плутать по темнымъ, грязнымъ за-дворкамъ, заниматься пьянствомъ, безчинствомъ, само-истребленіемъ прежде, чмъ выйти на широкій, прямой

путь знаній, свта, производительнаго труда, потому что за время безпросвтнаго правительственнаго гнета мы разучились работать, распьянствовались, разлпи-лись и въ конецъ испортили свой прекрасный, незлоби-вый народный характеръ. А разъ преступленія всякаго рода въ нашей сумбурной, пьяной жизни стали общимъ явленіемъ, потому что вызываются причинами обще-ственнаго уклада, то, по моему мннію, — и грхъ ста-новится общимъ, а слдоваі&гьно со сторопы суда было бы несправедливо налагать суровыя кары на отдльныя единицы, вотъ какъ въ данномъ дл на трехъ этихъ подсудимыхъ. "

«Этимъ я и заканчиваю свою рчь, господа, въ на-дежд на вашъ милостивый, а потому и справодливый приговоръ».

Рчь адвоката произвела огромное впечатлніе на публику.

Предсдательствующій наклонилъ голову въ сторо-ну товарища прокурора, будучи вполн увреннымъ, что тотъ не станетъ затягивать и безъ того затянувшій-ся далеко за полночь процессъ, но онъ ошибся.

Молодой юристъ ршилъ совсмъ не считаться съ его желаніемъ.

•

XV.

— Я задержу васъ недолго, гг. присяжные засда-тели, не болыне пяти минугь, — сказалъ товарищъ про-курора, поднявшись съ своего мста. — Защитникъ, не отрицая убійства Кирильева подсудимыми, всячески старается доказать, что нанесено было потерпвшему не больше двухъ ударовъ камнями. Пусть такъ, пусть двумя только ударами раздробленъ черепъ въ пяти м-стахъ, хотя «свжо преданіе, да врится съ трудомъ», но защитникъ увряетъ, что у подсудимыхъ не было намренія убить Кирильева. Зачмъ мы будемъ спо-рить съ защитникомъ? Я приглашаю васъ, госпрда,

только взглянуть хорошенько на эти камни. Вдь лю-бымъ изъ нихъ быка можно положить на мст, а не только человка. Кром того, г. защитникъ, вроятно, забылъ, что, по показанію эксперта, у потерпвшаго Ки-рильева было всхъ семь ранъ на голов съ пятью тре-щинами на череп, три рубленыхъ или колотыхъ раны на ше, разсчена губа, выбиты зубы, не считая другихъ мелкихъ ссадинъ на тл. Откуда же вс эти раны по-явились, господа?. Неужели только отъ двухъ ударовъ камня?! .• »