– Алло, капитан, я все починил, - объявился на мостике широко улыбающийся Рудольф.

– Уже видим, - кивнул Моручи, отстегивая себя от кресла. – Хорошая работа, механик. Ву, сколько нам еще быть в гипере?

Перед VY-37 высветились голографические цифры. 02:36:44... 02:36:43... 02:36:42...

– Понятно, два с половиной часа, - махнул рукой капитан. – Экипаж, это время можете отдыхать. Заодно перекусим. Чья у нас сейчас очередь готовить?

Повисло ожидающее молчание. Никто не знал, но все надеялись, что кто-то знает.

– Ах да, я же еще списка не составил, - вспомнил капитан. – Ладно, сейчас составлю. А первым у нас будет... хм-м...

Моручи незаметно включил в личном информе генератор случайных чисел и заказал число от одного до двенадцати, предварительно пронумеровав всех членов экипажа. Выпало двенадцать.

– Тщательно все взвесив, я пришел к выводу, что первым на дежурство по камбузу заступает сержант Денисов, - важно сказал он.

– Ф-фу... – облегченно выдохнули все, кроме вышеназванного.

– Но поскольку он пока еще не умеет обращаться с современной техникой, в помощь ему придается второй пилот Кроу, - добавил Моручи, вновь запустив генератор случайных чисел. На этот раз выпала тройка. Точнее, сначала выпала единица – сам капитан, но Моручи решил, что информ ошибся.

– Ну, юнга, ты вляпался, - тихо пообещала Николаю Джина, незаметно пиная его в лодыжку. Тот ответил тем, что наступил ей на ногу, широко при этом улыбаясь.

Оказавшись на камбузе, вдали от глаз отца-командира, эти двое первым делом передрались. И, к великому удивлению Джины, победил в этой стычке Денисов.

Нет, сначала десантница, разумеется, задавала ему взбучку, а тот от нее драпал, заставляя за собой гоняться. Но потом он заманил разгорячившуюся Джину в полупустой консерваторий, выпрыгнул оттуда и запер дверь. Изнутри консерваторий не отпирался – еще чего не хватало! А вдруг продукты разбегутся?

– А ну-ка, выпусти меня! – озлобленно потребовала десантница.

– Сначала попроси как следует, - скучающе сказал Николай, глядя на нее в прозрачное окошечко.

– Я же все равно выйду! – сжала кулаки Джина. – Я же тебя покалечу и изнасилую!

– Вах, баюс, баюс!

Они некоторое время ругались сквозь дверь. Кстати, получалось это довольно плохо – дверь у консерватория стояла металлопластиковая, очень прочная, и звуки через нее практически не проникали.

Но потом Джина начала замолкать. Стасис-поле, царящее в консерватории, на живые объекты действует намного слабее, чем на неживые (иначе доставать продукты было бы очень сложно), но все же действует. И сейчас оно как раз начало действовать на Джину...

Десантница задумалась. Она примерно представляла, что происходит с человеком, застрявшим в консерватории – ее пару раз накрывал луч станнера. Принцип один и тот же. Конечно, это не больно, но приятных ощущений тоже немного.

– Открой дверь... – уже с жалобной ноткой попросила Джина. Ей совсем не хотелось превращаться в статую до тех пор, пока кто-нибудь не вытащит ее наружу.

Денисов сообразил, что слегка перегнул палку. За такую шкоду его могут наказать по крупному. Он некоторое время размышлял, что для него опаснее – Джина, вновь оказавшаяся на свободе, или гнев капитана. И в конце концов выбрал Джину.

Рукоять повернулась, и дверца консерватория распахнулась.

– Еще раз выкинешь что-нибудь такое, я тебя!.. – прошипела десантница, с легкостью поднимая коротышку на метр от пола.

– Е-мое, краля, поставь меня на землю! – возмутился Денисов. – Блин, я тебя ща как пырну финкой!

В дверях показалась оранжевая приплюснутая фигура Дитирона.

– Капитан спрашивать, скоро ли быть еда готов? – вежливо спросил уу-де-шуу. – Капитан говорить, чтоб ваша прекращать играть в игрушка, и обеспечил наша кушай.

– А как он узнал? – оторопел Денисов, от удивления прекративший требовать, чтобы его поставили на землю (на самом-то деле на пол – откуда земля в космическом корабле?).

– Это же капитан! – презрительно фыркнула Джина, разжимая руки. – Капитан все знает! А ты, твердоголовый, раз уж пришел, иди сюда, будешь помогать!

Дитирон послушно подошел поближе. Его примитивный разум четко делил всех живых существ на своих и чужих. Чужих он стремился как можно скорее убить (и съесть, если вкусно), своих же он старался защищать и помогать чем только можно. Джина была своя, поэтому он с готовностью выполнял любую ее просьбу. Ежов был чужой, поэтому он пытался его съесть. Потом детектив перешел в разряд своих и Дитирон перестал на него нападать.