– Значит, так, юнги! – закатала рукава Джина. – Сейчас будем готовить паштет а-ля Кроу!

– Это че, из вороны, что ли? – брезгливо поморщился Денисов, вполне прилично владеющий английским. – Не, я лучше сухариков порубаю...

– Болван! – отвесила ему затрещину десантница. – Это фамилия моя – Кроу! Паштет изобрела я, и называется он в мою честь!

– Все равно че-то неохота... – с подозрением посмотрел на нее Николай, потирая ушибленную макушку. Другой рукой он в это время машинально обшаривал джинины карманы.

– Будешь жрать, что дадут! – брызнула в него слюной Джина, не замечая, что ее обворовывают. – Значит, сейчас мы будем готовить паштет... то есть, это вы будете его готовить, а я буду вами, дураками, командовать. Для начала нам понадобится... м-м-м... молоко, мука, масло и яичные желтки. Включай конвертер.

Николай и Дитирон озадаченно уставились на этот прибор, причем каждый надеялся, что приказ был обращен к другому. Денисов просто не умел управлять этой штуковиной, а конечности Дитирона совершенно не приспособлены для сенсорной системы конвертера. Хотя и управлять он тоже не умел.

– Чего ждем? – поинтересовалась Джина голосом, холодным, как вершина Джомолунгмы.

В конце концов до нее дошло, что криком и ругательствами тут не поможешь – ничто в этом мире не сможет обучить двух столь примитивных существ работать с точными приборами раньше, чем все на борту перемрут от голода.

– Хорошо... – многообещающе поджала губы она, демонстрируя всем и каждому, что на самом деле ничего хорошего не видит. – Хорошо... Конвертером займусь я, потому что сегодня я очень добрая. А вы двое... Ты, коротышка, займешься зеленью – петрушку, укроп, сладкий перец, зеленый салат и... и... и парочку ма-аленьких острых перчиков, - облизнулась Джина. – Берешь все это и мелко-мелко рубишь. А ты, твердоголовый, отвечаешь за мясо. Берешь полкило, снова мелко-мелко рубишь и слегка обжариваешь. Хотя погоди-ка... Нет, полкило – это если на меня одну. А с нашим жирдяем... бери уж сразу килограмм двадцать... нет, двадцать пять, чтоб он наконец-то наелся... Вопросы есть?

Вопросов не было. Денисов послушно разыскал в консерватории все вышеназванное и начал рубить. Дело нехитрое – подумаешь, зелень нашинковать... Одновременно он с большим любопытством поглядывал, как дела у Дитирона. Там было на что посмотреть.

Уу-де-шуу действовал очень лихо. Он даже не сходил с места – просто выбрасывал из паутинных бородавок нити на нужную длину и подтягивал все необходимые предметы поближе к себе. Так он откопал в консерватории внушительный кусок мяса (филейную часть гигантского янусского вепря), прикинул вес, взвесив его на паре паутинок, и тут же подчистил языком лишнее. Потом подтянул к себе разделочную доску и специальный инструмент уу-де-шуу – обычный нож-тесак, только вместо рукояти широкое медное кольцо. Дитирон надел его на правый бивень и начал рубить мясо, разбрызгивая во все стороны крохотные кусочки. Их прямо в воздухе перехватали нити, словно сами собой вылетающие из бородавок. Левым бивнем он в это время придерживал доску, чтобы не улетела.

– Аккуратнее, тупица! – деловито пнула его Джина, когда ей в лицо брызнула струйка крови. – Мясоруб долбаный...

– Блин, краля, ты не серчай на убогого! – попенял ей Денисов, заметив, как озадачилась морда Дитирона, не понимающего, за что его ударили. – Он же нечаянно, понимать надо!

– Понима-ать... Молчи и работай, а то я и тебя...

Из крана конвертера тем временем потекла густая желтая масса – яичный желток. Остальные ингредиенты Джина уже сделала. Она перемешала все добытое из недр этого хитрого прибора в огромном чане, добавила соли, горчицы и буляхнула добрый стакан лимонного сока. У Николая моментально заедрило в носу – он страдал аллергией на цитрусовые.

– Апсик! – как-то очень по-детски чихнул он. – Апсик!

– Отворачивайся, когда чихаешь, придурок! – прошипела на него Джина.

– Е-мое, так я и отвернулся! – оскорбился Денисов. – Во, зырь, на травку ни капельки ни попало!

– Ты отвернулся в мою сторону, дурак! – коротко ударила его в плечо десантница, другой рукой обтирая лицо. – Уж лучше б ты зелень обрызгал!

– Второй пилот, как дела? – ожил экранчик на стене. – Через час мы уже выходим из гипера – обед скоро?

– Капитан, забери моя отсюда! – пожаловался Дитирон, с трудом орудуя огромной жаровней. Его паутинные «руки» плохо переносили жару, превращаясь в нечто вязкое, похожее на жидкое тесто. А потом и вовсе растворялись с тихим шипением. – Джина злой, мучит моя!

– Не мучит, а воспитывает, - сухо поправила его та. – Сейчас все будет, капитан, уже заканчиваем. Если б не эти тупицы, давно бы уже...

– Второй пилот, за действия бойцов всегда отвечает командир, - перебил ее Моручи. – Бойцы облажались – командир облажался. Если обед запоздает, я накажу тебя, а не их.

– Слышь, мужик, а тебя как по батюшке? – спросил Денисов у Дитирона, пока офицеры выясняли отношения.

– Моя не понимай.

– Ну, папу твоего как звали?

– Хурум.

– Ага... Слышь, Хурумыч, а как капитан эту гадючку накажет? Морду, что ль, набьет? Или зарплату урежет? Или в звании понизит? Или в угол поставит?

Дитирон крепко задумался. Из его широко раскрытой пасти потекла тоненькая струйка слюны – у уу-де-шуу это соответствует нашему наморщенному лбу. Такое обилие вариантов поставило неандертальца в тупик.

– Моя думай, что не бить, точно, - глубокомысленно заметил он. – Джина люби, когда она бить.

– Да не, ты не понял, - досадуя на тупого инопланетянина, постучал ему по спинному щитку Денисов. – Наказание – это когда тебя бьют! Блин, я уж понял, что эта краля садистка похлеще того маркиза!