Шрифт:
– Успеем.
– Чует мое сердце недоброе, ох чует... – покачал головой алкморег, но спорить не стал.
– Какой странный налет на стенах, - пощупал пальцем Рудольф. Правда, перед этим он включил защитное поле – мутанту вовсе не улыбалось заполучить еще какую-нибудь гадость в придачу к своей мутации. – Плесень, что ли?
Создавалось впечатление, что на этой станции не было никого живого уже лет сто. Стены и часть потолка покрывал толстый слой какой-то розоватой слизи. Она чуть колыхалась и еле заметно побулькивала, словно живая.
– Генетики, чтоб их... – досадливо вытер испачканный палец Рудольф. – Они вечно выращивают в своих колбах какую-нибудь мерзость, а потом та их же самих и съедает...
– Ой-ой-ой, кто это говойит? – укоризненно покачал треугольной макушкой Соазссь. – Это таки говойит п’йофессой ван ден Хейнекен, котойый сумел-таки взойвать целый гойод...
На чело Рудольфа наплыло облако угрюмости. Он всегда замолкал, когда кто-то вспоминал о его позоре.
Моручи, держа бластер у виска, в любую минуту готовый надавить на пусковой сенсор, осматривал помещение за помещением, коридор за коридором. Сзади что-то вынюхивали Ежов и Соазссь – первый искал улики, второй что-нибудь ценное. Рудольф следовал за ними по пятам, презрительно глядя на переломанную технику – на этой станции использовали ужасное старье.
– Я вижу что-то... – задумчиво осмотрелся Остап. – Я вижу что-то... на букву «гэ».
– Грязь? – предположил Дитирон.
– Ты смотри, чертяка, опять угадал! Ну, давай теперь ты.
– Моя видеть... моя видеть... моя видеть буква «ны».
– Напейсток? – поднял вышеназванный предмет с пола Соазссь.
– Не-а.
– Ножницы? – прихватил и их тоже хуассин.
– Не-а.
– Наждак? – Ежов как раз отыскал в ящике стола кусок наждачной бумаги.
– Не-а.
– Нэ... нэ... нэ... – задумался Остап, осматриваясь по сторонам. Его взгляд упал на пояс Соазсся. – Ножи?
– Не-а.
– Нос? – коснулся своего носа Михаил.
– Не-а.
– Ничего? – выдвинул свою версию Рудольф.
– Не-а.
Все крепко задумались. Даже капитан отвлекся от основной миссии и напряг лобешник.
– Ну ладно, что ты там задумал? – сдался Остап.
– Непонятная вещь моя видеть, вот что! – указал он на нечто, похожее на древний обломок кораблекрушения.
– Тьфу ты, опять ты за старое! – сплюнул алкморег. – Вот знал же, что какая-нибудь чепуха...
– А я вижу предмет на букву «тэ»... – тоном ниже сказал Ежов.
– Тарелка? – охотно продолжил игру Остап.
– Нет, труп, - ответил Моручи, подходя поближе к Михаилу. – Ну вот и первый абориген. Только, боюсь, он нам ничего интересного не расскажет...
Труп выглядел очень нехорошо. Так выглядят мертвецы, давным-давно прошедшие все стадии разложения – голый скелет с едва виднеющимися лоскутьями мышц. И лужа чего-то склизкого под ним – почти такого же вещества, которое столь обильно покрывало стены, только не розового, а бурого.
– Капитан, елы-палы, я, конечно, не судмедэксперт, но тут и дурак скажет, что за несколько дней так не разложишься... – озадаченно почесал в затылке Михаил. – Ты уверен, что заказ на ценителл поступил только на той неделе?
– Да, да, всего девять дней назад, - ответил Соазссь. – С пометкой «свейхс’йочно».
– У тебя все сверхсрочно, - хмыкнул Рудольф. – Даже туалетная бумага, и та сверхсрочно.
– Сколько йаз повтойять, это таки была не туалетная бумага, а к’йийильские ценгду! – начал сердиться суперкарго. – Специальные йитуальные листы для обвейтывания новойожденных личинок! Они очень дойого стоят!
– Да, бумага была хорошая, - кивнул Остап. – Мягкая такая, удобная...
– Между прочим, канонир, тебе три наряда, - спокойно сообщил Моручи.
– За что, капитан?!
– А за то, что ты истратил на себя часть ценного груза, и нас лишили части гонорара.
– Капитан, ты что, это же еще когда было! – возмутился гигант.
– А я в тот раз забыл тебя наказать. Но раз уж ты сам напомнил... Возражения есть?
– Никак нет... – вздохнул алкморег.
– Вот и отлично – по возвращении заступишь на камбуз. Сменишь сержанта, а то он что-то там затосковал... Вообще, даже хорошо, что Дельта сломался – будет, где вас воспитывать... Тихо!
Все насторожились. Отряд вошел в очередную комнату, похожую на химическую лабораторию, и Святослав снова поднял опущенный было бластер. Он сделал несколько бесшумных шагов и резко дернул на себя дверцу металлического шкафа, больше похожего на сейф.
– Ничего и никого... – разочарованно хмыкнул он. – А мне послышалось...
Дверца соседнего шкафа, поменьше, неожиданно распахнулась. Оттуда вылетело нечто, похожее на осьминога... очень уродливого осьминога. Создавалось такое впечатление, как будто кто-то взял полуразложившуюся человеческую голову, густо вымазал ее слизью и еще чем-то крайне неприятным, а потом пришил к шее десяток толстых щупалец.