Как ребёнок, радовался король подаркам, особенно полученным от имени царевны Софьи. Долго гладил полотно, рассматривая затейливые переливы цвета, а птице пытался подставить под клюв указательный палец, едва успел Траханиот его остановить. Угадала царевна с подарками. Был король немецкий большим модником, а о похождениях на охоте ходили по городам немецким целые легенды.

К переговорам решили приступить утром. Оставшееся время коротали по-разному.

Максимилиан тут же забыл о встрече, заперся в спальне один, читал сообщения одно печальнее другого. Из Австрии гонцы сообщали, что чешский король с войсками промышляет в окрестностях Вены. Из Бургундии пришло известие, что Карл Восьмой намерен силой отнять жену – Анну Бретонскую, с которой ещё и свидеться не довелось. Армия французская уж на подступах к границам её герцогства. Ну а что же послы? Иван Халепа выпил медовухи и заснул непробудным сном. Василий Кулешин достал Библию, и лишь на пятой главе священного писания – «Числах» – очутился в объятиях «морфея», как раз в тот момент, когда первые петухи уже будили жителей Регенсбурга. Юрий Траханиот в сопровождении слуг до позднего вечера бродил по узким улочкам имперского города, и, наконец, решил зайти в харчевню – от волнения у грека прорезался аппетит.

Мрачные мысли одолевали его седую, умудрённую опытом голову. Как будет вести себя Максимилиан? Не посчитает ли для себя унизительным принять те исправления, которые сделал Великий князь Московский в предлагаемом тексте договора? Как король отнесётся к мнению немецких князей? Ведь не все курфюрсты и герцоги ратуют за дружбу с Москвой.

В харчевне было оживлённо. Едкий дым от жаровен, запах жареных колбасок и свежего ячменного пива кружили голову посетителям.

Люди всё простые, из мелких сословий – торговых и купеческих, определил для себя Траханиот. Многие одеты в яркие костюмы: кожаные штаны, шерстяные куртки с разноцветными вышивками, на голове – охотничьи шляпы с перьями. Вырядились, что те попугаи. Почти все места за прочными дубовыми столами были заняты, еле удалось приткнуться в уголке, куда едва проникал тусклый свет от масляных ламп. Рядом расположились два немца. Один постарше, краснолицый, с седыми волосами и бородой. Второй – молодой, румянощёкий с веснушками и рыжими кудрями – словно прибыл сюда из Рязанского княжества. Немцы пили пиво из больших стеклянных чаш и закусывали жареными свиными ножками. Говорили на наречии близком к ломбардскому, видать, приехали из южных районов, расположенных близко к Италии. Разговор шёл о короле Максимилиане. Траханиот стал прислушиваться.

– Дело было поздней осенью, когда лиственница в наших краях сияет на солнце яркими красками, – рассказывал пожилой немец молодому. – Рано утром из замка Тратцберг, – ты знаешь этот охотничий замок, он расположен недалеко от Инсбрука, там, где река Инн прорывается в узкий проход между горами, – выехала кавалькада охотников. Впереди на белом коне – Максимилиан, за ним – несколько его друзей, два опытных егеря и конюх. Король по крутой тропе взбирался на гору Мартина, где ближе к вершине, прыгая со скалы на скалу, любили резвиться дикие серны. Пока позволяла крутизна, ехали на лошадях. На императоре была серо-зелёная куртка из грубого сукна в клетку, моток верёвки на плече, сбоку охотничий рог, на поясе крючья. Охотничья шляпа из фетра болталась за спиной, король любил скакать с непокрытой головой, чтобы ветер свистел в ушах.

Наконец спешились, оставив лошадей на попечение конюха. Дальше можно было подниматься только пешком. Причудливые скалы попадались на пути, говорят, где-то рядом тролли добывают серебро в глубокой шахте. Король знал гору и все тропки на ней как свои пять пальцев. Он не раз охотился в этих местах по приглашению потомков графа Андекс, построившего замок Тратцберг. Сейчас Его Высочество со спутниками карабкались по крутой тропе к середине отвесной скалы. Здесь на небольшом плато остановились на отдых полюбоваться панорамой гор и причудливым замком, словно гнездо глухаря, примостившимся на одном из склонов. На лужайке перед замком Максимилиан распорядился поставить скамьи, чтобы дамское общество – а король, как известно, слыл любимцем не только австрийских, но и всех женщин Германии – могло любоваться охотой, следить за искусным восхождением своего кумира на горные кручи и восхищаться его отвагой.

Дамы махали платками, особенно усердствовала юная графиня Тратцберг, дочь старого приятеля Максимилиана. Она не могла забыть, как накануне на балу он шепнул в её маленькое ушко пару тёплых фраз.

Здесь рассказчик сделал небольшую паузу, и заказал ещё два штофа янтарного пенистого пива. Молодой слушатель хотел рассчитаться, но старший товарищ не позволил ему сделать это.

– Ещё успеешь, Ганс. Побереги гульдены. Тебе ведь скоро невесту выбирать, – он похлопал молодого человека по плечу и продолжил рассказ.

– Слуги сделали своё дело, загнали четырёх серн на скалу. Одна из них, стоящая на верхнем уступе, была образцом своей породы. Длинная грациозная шея, короткая морда, острые чёрные ушки, изогнутые рога, стройные ноги.

«Вот эту то и сниму со скалы», – воскликнул король. – «Дуй в рог, егерь»!

Максимилиан начал подкрадываться к серне, то и дело поглядывая вниз. «О, юная Тратцберг – хрупкая фигурка, милое личико, каких мало!»

Серна всё ещё не проявляла беспокойства. Кажется, она не заметила, что кто-то шаг за шагом подкрадывается всё ближе. «Дай копьё», – обратился король к одному из егерей. По рыцарским законам при охоте на серн нельзя было использовать ни мушкет, ни арбалет, ни другое стрелковое оружие.

Всё ближе и ближе он подбирается к серне. Осталось только сделать прыжок через узкую расселину. Король долго не раздумывает, король прыгает.

Молодой Ганс, затаив дыхание, ловит каждое слово рассказчика.

– И о, ужас! Кусок скалы отваливается вслед за прыжком, – продолжил тот, умело выдержав паузу. – Лавина щебня, гальки, куски скальной породы обрываются из-под ног. И наш любимый король оказывается на пятачке, где едва умещаются подошвы его сапог. Под ногами бездна, только орлы парят высоко в небе, а над головой уступ, на который невозможно взобраться даже с помощью Бога.

«Егерь»! – в ужасе кричит король. – «Помоги мне выбраться отсюда»!

Егерь и охотники пустили в ход верёвки и крючья. Но где там! Зацепиться за отвесную скалу не удаётся. «Доставьте сюда лестницы и позовите на помощь людей», – приказал егерь. – «Наберитесь терпения, государь. Главное – не теряйте самообладания и не смотрите вниз. Мы обязательно вызволим вас из этой западни!»

Увы, не помогли ни лестницы, ни многочисленные слуги. Расщелина была так широка, что ничего не могло помочь бедняге. Максимилиан застыл на уступе; он не мог двинуться ни вперёд, ни назад, ни вверх, ни вниз. Наступал вечер, надвигалась ночь, довольно холодная в это время года. Максимилиан из последних сил держался на узком уступе, прижавшись спиной к скале. Осторожно достал из сумки кусок сыра и флягу с вином – надо было подкрепить угасающие силы. Омочил губы вином – сделать хоть один глоток он себе не позволил. Нельзя было расслабиться ни на секунду, одно неосторожное движение или лёгкая дремота могли сделать Германию горькой сиротой.