– ...

– Капрал Корабб?

– Извини, что? Так надо?

– Идеально.

Бутыл видел взвод Бальзама в дюжине шагов впереди. Горлорез, Мертвяк, Наоборот. "Все? Только и осталось?"

– Садков вокруг нет, верно?

– Сержант? О, да. Никаких. Вопросы Скрипача?

– Значит, тут мертвее мертвого.

– Да. Как высосанная кость.

– Значит, - подытожил Тарр, - нас тут никто не найдет. Верно?

Бутыл заморгал, поскреб заросший подбородок. На ногтях остались кусочки сожженной солнцем кожи и какие-то кристаллы, вроде соли. Он наморщил лоб: - Ну, думаю, так. Если у них нет глаз. Или крыльев.
– Он глянул в небо.

Дыхание со свистом вырывалось из ноздрей Тарра.
– Для этого они должны быть здесь, как мы. Но пустыня слывет непроходимой. Никто в здравом уме и пробовать не полезет. Такой расклад, верно?

"Расклад? Это, Тарр, простой факт. Никто в здравом уме не полезет и пробовать".– Кто-то особенно желает нас найти, сержант?

Тарр покачал головой.
– Колода у капитана, не у меня.

– Но его карты здесь будут холодны. Безжизненны. Значит, мы толкуем о гадании, которое он сделал перед границей. Кто-то преследует нас, сержант?

– Не меня спрашивай, Бутыл.

– Слушай, это смешно. Если Скрипач желает что-то у меня выспросить, может сам подойти и задать вопрос. Тогда я тоже кое-что спрошу.

– Они слепы, Бутыл? Вот чего желает знать Скрип. Не мы. Они.

"ОНИ".– Да. Слепота Лупоглазая.

Тарр крякнул.
– Хорошо.

– Сержант... может, помнишь, кто придумал это имя? Охотники за Костями?

– Может, сама Адъюнкт. В первый раз я от нее услышал. Вроде бы.

"Но это невозможно. Арен. Она не могла знать. Уже тогда".

– А что, Бутыл?

– Никаких причин, любопытство одно. Всё? Могу я поменяться местами с капралом?

– Еще один вопрос. Быстрый Бен жив?

– Я уже сказал Ск...

– Не его вопрос, Бутыл. Мой.

– Слушай, я не знаю. И Скрипу то же сказал. Таких людей я не ощущаю...

– Каких людей?

– Сжигателей Мостов. Таких людей. Мертвого Ежа, Быстрого Бена - даже самого Скрипача. Они не такие, как мы, как ты и я или Корабб. Не проси объяснить. Суть в том, что я не могу их прочитать, влезть им в мозги. Иногда они словно... не не знаю... словно призраки. Тыкаешься и проваливаешься. А иногда они твердые горы, такие большие, что само солнце не перескочит. Так что не знаю, вот мой ответ.

Тарр прищурился: - Ты так и сказал капитану?

– Не знаю, жив или мертв Быстрый Бен, но если биться об заклад... могу представить, как сотня Сжигателей спешат оспорить мою ставку. Даже несколько сотен... Но если предложить пари Ежу или Скрипачу...
– Бутыл потряс головой, хлопнул по шее - его кто-то укусил.

– Ты ставишь, что он мертв?

– Нет, ставлю, что он жив. И более того. Ставлю на то, что он все еще в игре.

Сержант вдруг расплылся в улыбке.
– Рад видеть тебя с нами, Маг.

– Не так быстро, Тарр... извини, сержант. Не забывай, я не видел его конца. Говорят, было страшно.

– Страшнее не бывает.

– Гм... вот почему я не ставлю ни на что.

– Худ знает, что Скрип в тебе нашел, солдат. Иди с глаз моих.

Когда он поменялся местами с Кораббом, Каракатица мигом пристал: - Слушай...

– Кто я нынче, во имя Худа? Сам Рыбак?

– Кто? Нет. Корик тут сказал...

– О чем? Насчет Мочу Пьющего? Скрип не делает собственных карт, Карак. Он не мошенник. Значит...

– Насчет добычи, солдат. Добычи.

– Думаю, это был сарказм.

Улыба ухмыльнулась, но промолчала.

– Именно. Сам Дассем Альтор положил конец всякому грабежу...

– Мы завоевывали, не грабили. Оккупируя город, глупо брать добычу и творить насилие. Тронь горожан, и солдаты начнут гибнуть в дозорах.

– Мы и раньше не вводили такое в обычай. Но и тогда был шанс разбогатеть. В каждой роте был писец, все делили. Собранное оружие, доспехи. Лошадей и так далее. Победа в битве означала прибыль.

– Замечательно, Карак, - кивнул Бутыл.
– Но с нами храмовые сокровища. Жалование идет без задержек. По факту, сапер, мы воняем золотом.

– Это если доживем до получки.

– Так всегда. Не понимаю тебя.

Глазки сапера блеснули.
– Скажи, - прохрипел он, - ты дал бы за всё это нахтову жопу? Скажи, Бутыл.

Маг задумался. Четыре, пять, семь шагов.
– Нет, - признался он, - но и раньше меня богатство особо не тревожило.

– Ты молод, ага. Тебя влекут приключения. Но, видишь ли, в известном возрасте, повидав достаточно, ты начинаешь думать о жизни. Что с ней сделать. Начинаешь мечтать о хорошем домике или о комнате в достойной таверне. Да, ты знаешь, что так не будет, но все равно мечтаешь. Вот куда пойдет монета.