глазах,

источает девица. Он думает, что ему нравятся их беседы и жизнь, потому

что

он соответствует их духовному уровню, тогда как в действительности

они

гораздо выше его, и, если бы он не был так влюблен, его бы просто

озадачило

и возмутило многое, что он сейчас воспринимает как естественное. Он похож

на

собаку, которая думает, что разбирается в оружии, лишь потому, что

из

охотничьего инстинкта и любви к хозяину она полюбила стрельбу.

Здесь-то ты и подключишься. Пока Враг при помощи любви и

некоторых

людей, далеко продвинутых на Его службе, поднимает этого молодого варвара

на

вершины, которых он иначе никогда не достиг бы, ты заставишь его думать, что

он находит

свой уровень, что это люди "его круга", что у них он -- дома. Когда

он

будет общаться с другими, он найдет их блеклыми отчасти потому, что

почти

каждый круг людей, с которыми он общается, и в самом деле гораздо

скучнее,

но еще больше потому, что ему будет недоставать девицы. Заставь его

принять

контраст между ее кругом и кругом, где он скучает, за контраст

между

христианами и неверующими. Заставь его считать (лучше и не выражать этого

в

словах), "какие же все-таки иные мы, верующие!". Под "мы, верующие" он, хотя

и бессознательно, должен подразумевать "свой круг", а под "своим кругом"

не

"людей, которые по своей доброте и смирению приняли меня в свою среду", а

"людей, к которым я принадлежу по праву".

Удача зависит от того, сможешь ли ты его обмануть. Если ты

заставишь

его явно и открыто гордиться тем, что он христианин, ты, может

быть,

испортишь все дело: все же предупреждения Врага достаточно хорошо

известны.

Если же, с другой стороны, трюк с "мы, верующие" совсем не пройдет, а

удастся только побудить его к кружковому самодовольству, ты приведешь его

не

к подлинной духовной гордыне, а просто к социальному чванству, что в

сравнении с гордыней порок показной и ерундовый. Здесь желательно, чтобы

во

всех своих мыслях он тайно себя одобрял; никогда не позволяй ему задать

себе

вопрос: "А за что, собственно, я себя хвалю?" Для него весьма

сладостно

думать, что он принадлежит к какому-то кругу, посвящен в какую-то

тайну.

Продолжай играть на этой струне. Научи его, пользуясь слабостями

девицы, находить смешным все то, что говорят люди неверующие.

Здесь

могут оказаться полезными некоторые из теорий, которые мы иногда

встречаем в

современных христианских кругах; я подразумеваю теории, возлагающие

надежды

общества на какой-нибудь определенный круг верующих, на неких ученых

жрецов.

Тебя совершенно не касается, правильны эти теории или нет, главное, чтобы

христианство стало для него мистической кастой, а себя он чувствовал

одним

из посвященных.

Еще я тебя прошу: не заполняй свои письма всякой ерундой про войну.

Ее

окончательный результат, без сомнения, важен,

однако это дело нашего Низшего Командования. Меня совершенно

не

интересует, сколько людей в Англии убито бомбами.

В каком душевном состоянии они умерли, я могу узнать из

статистики

нашего бюро. Что все они когда-нибудь умрут, я и так знал. Очень тебя

прошу,

занимайся своим делом.

Твой любящий дядя Баламут.

ПИСЬМО ДВАДЦАТЬ ПЯТОЕ

Мой дорогой Гнусик!

Самое плохое в том круге, где вращается твой подопечный, то, что

они

только христиане. Разумеется, у всех у них есть и индивидуальные

интересы,

однако связывает их вера. Мы же, если люди становятся верующими, хотим

держать их в том состоянии, которое я называю "христианство и...".

Ты

понимаешь? Христианство и кризис, христианство и новая

психология,

христианство и новое общество, христианство и исцеление верой, христианство

и вегетарианство, христианство и реформа орфографии. Если уж приспичило