Стихотворения. Поэмы. Проза
вернуться

Гейне Генрих
Шрифт:

Северное море. В гавани

Картина К. Фридриха

1810 г.

Мифология

Перевод А. Мушниковой

Да! Европа покорилась — Бык унес ее, играя… И не странно, что Даная Золотым дождем прельстилась. И Семела — жертва страсти, Не подумала, что туча, Идеальнейшая туча, В небесах таит напасти. Только Леде не простится За оплошность даже ныне, — Надо ж быть такой гусыней, Чтобы лебедем плениться.

Юным

Перевод П. Вейнберга

Пусть не смущают, пусть не прельщают Плоды Гесперидских садов{101} в пути, Пусть стрелы летают, мечи сверкают, — Герой бесстрашно должен идти. Кто выступил смело, тот сделал полдела; Весь мир, Александр, в твоих руках! Минута приспела! Героя Арбеллы{102} Уж молят царицы, склонившись во прах. Прочь страх и сомненья! За муки, лишенья Награда нам — Дария ложе и трон! О сладость паденья, о верх упоенья — Смерть встретить, победно войдя в Вавилон!

Фома Неверный

Перевод Л. Гинзбурга

Ты будешь лежать в объятьях моих! Охвачено лихорадкой, Дрожит и млеет мое существо От этой мысли сладкой. Ты будешь лежать в объятьях моих! И, кудри твои целуя, Головку пленительную твою В восторге к груди прижму я. Ты будешь лежать в объятьях моих! Я верю, снам моим сбыться: Блаженствами райскими мне дано Здесь, на земле, упиться! Но, как Фома Неверный тот, Я все ж сомневаться стану, Пока не вложу своего перста В любви разверстую рану.

Похмелье

Перевод Л. Гинзбурга

Море счастья омрачив, Поднялся туман похмелья, От вчерашнего веселья Я сегодня еле жив. Стал полынью сладкий ром, Помутился мозг горячий. Визг кошачий, скреб собачий Мучат сердце с животом.

Семейное счастье

Перевод Л. Гинзбурга

Много женщин — много блошек, Много блошек — зуду много. Пусть кусают! Этих крошек Вы судить не смейте строго. Мстить они умеют больно, И когда порой ночною К ним прижметесь вы невольно — Повернутся к вам спиною.

Теперь куда?

Перевод Л. Гинзбурга

Ну, теперь куда?.. Опять Рад бы встретиться с отчизной, Но, качая головой, Разум шепчет с укоризной: «Хоть окончилась война, Но остались трибуналы. Угодишь ты под расстрел! Ведь крамольничал немало!» Это верно. Не хочу Ни расстрела, ни ареста. Не герой я. Чужды мне Патетические жесты. Я бы в Англию уплыл, — Да пугают англичане И фабричный дым… От них Просто рвет меня заране. О, нередко я готов Пересечь морские воды, Чтоб в Америку попасть, В тот гигантский хлев свободы, — Но боюсь я жить в стране, Где плевательниц избегли, Где жуют табак и где Без царя играют в кегли. Может быть, в России мне Было б лучше, а не хуже, — Да не вынесу кнута И жестокой зимней стужи. Грустно на небо смотрю, Вижу звездный рой несметный, — Но нигде не нахожу Я звезды моей заветной. В лабиринте золотом Заблудилась в час полночный, — Точно так же, как и я В этой жизни суматошной.

Старинная песня

Перевод В. Разумовского

Ты умерла и не знаешь о том, Искры угасли во взоре твоем; Бледность легла на ротик алый, Да, ты мертва, ты жить перестала. В страшную ночь, ночь скорби и слез, Сам я тебя к могиле отнес. Жалобой песнь соловья звенела, Звезды, плача, теснились над телом. Лесом мы шли, и эхо кругом Вторило плачу во мраке ночном. В траурных мантиях темные ели Скорбно молитву о мертвых шумели. К озеру вышли мы, где хоровод Эльфов кружился у дремлющих вод. Нас увидав, они вдруг замолчали, Словно застыв в неподвижной печали. Вот и к могиле твоей поворот. Месяц на землю спустился с высот. Речь говорит он… Рыданья, и стоны, И колокольные дальние звоны…

Гарантия

Перевод А. Оношкович-Яцыны

Страсть сказала богу песен, Что потребует залога Прежде, чем ему отдаться, — Жить так трудно и убого. Отвечал ей бог со смехом: «Изменилось все на свете. Говоришь как ростовщик ты, Должников ловящий в сети. Хочешь, дам тебе я лиру — Правда, лиру золотую. Под залог ее, красотка, Сколько дашь ты поцелуев?»

Аутодафе

Перевод И. Елина

Пыльный локон, бант поблекший, Рваный стершийся билет И увядшая фиалка, — Пыл, восторги юных лет! Их бросаю с озлобленьем Я в камин перед собой; И уж тлеют боль и радость За решеткою резной. Клятвы пылкие, измены — Все слилось в огне, в дыму. И божок любви смеется, — Только где он? Не пойму. И притихший, в час вечерний Я гляжу на головни, На мерцающие искры… Что ж, любовь, прощай!.. Усни!..