Стихотворения. Поэмы. Проза
вернуться

Гейне Генрих
Шрифт:

Лазарь

Закон жизни

Перевод Л. Пеньковского

Если много у тебя, Станет больше — так ведется. Если мало, то отдать Даже малое придется. Если же ты вовсе нищ, Смерть помочь тебе сумеет: Жить имеет право тот, Кто хоть чем-нибудь владеет.

Оглядка

Перевод Л. Гинзбурга

На милой, земной этой кухне когда-то Вдыхал я все запахи, все ароматы. Знавал я такие восторги порой, Каких ни один не изведал герой! Пил кофе, пирожными я объедался, С прекрасными куклами забавлялся И в модном всегда щеголял сюртуке. Дукаты звенели в моем кошельке. Как Геллерт, крылатого гнал я коня{103}, Дворец восхитительный был у меня. В долинах блаженства дремал я, бывало, И солнце лучами меня целовало. Лавровый венок мне чело обвивал И грезы волшебные мне навевал. Мечтанья о розах, о радостях мая Тогда я лелеял, печали не зная. Не думал о смерти, не ведал забот, И рябчики сами летели мне в рот. Потом прилетели ко мне ангелочки С бутылкой шампанского в узелочке. Но лопнули мыльные пузыри! На мокрой траве я лежу, смотри — Свело ревматизмом мне ноги и руки. Душа скорбит от стыда и муки. Все то, чем когда-то так счастлив я был, Я самой ужасной ценой оплатил. Отраву мне подливали в напитки, Меня клопы подвергали пытке, Невзгоды одолевали всюду. Я должен был лгать и выклянчивать ссуду У старых кокоток и юных кутил, Как будто я милостыню просил. Теперь надоело мне по свету шляться, Теперь я в могиле хочу належаться. Итак, прощайте, собратья Христовы, Надеюсь, в раю мы увидимся снова!

Воскресение из мертвых

Перевод В. Левика

Весь мир наполнил трубный рев, Гудит земля сырая. И мертвецы встают на зов, Костями громыхая. Кто на ногах, те, знай, бредут, Лишь саваном белым одеты, В Иосафат, где будет суд, — Там сбор со всей планеты. Судья — Христос. Он окружен Апостолами снова. Их вызвал как присяжных он, И кротко их мудрое слово. Они вершат в открытую суд: В день светлый, в день расплаты, Когда нас трубы призовут, Все маски будут сняты! В Иосафатской долине, меж гор, Стоят мертвецы по уступам, И грешников столько, что здесь приговор Выносят суммарно — по группам. Овечек направо, налево козлят, — Постановленье мгновенно: Невинным овцам — райский сад, Козлам похотливым — геенна.

Голь

Перевод М. Замаховской

Лишь плоско всем богатым льстя, Сумеешь быть у них в чести: Ведь деньги — плоские, дитя, Так, значит, плоско им и льсти. Маши кадилом, не боясь, И золотого славь тельца. Клади пред ним поклоны в грязь Не вполовину — до конца. Хлеб нынче дорог — год такой, — Но по дешевке набери Красивых слов, потом воспой Псов Меценатовых — и жри!

Воспоминание

Перевод В. Левика

{104}

Ларец одному, а другому — алмаз. О Вилли Визецкий, ты рано угас, Но котик спасен был тобою. Доска сломалась, когда ты взбирался, Ты с моста в бурлящую реку сорвался, Но котик спасен был тобою. И шли мы за мальчиком славным к могиле, Средь ландышей маленький гроб твой зарыли, Но котик спасен был тобою. Ты мальчик был умный, ты был осторожный, От бурь ты укрылся под кров надежный, Но котик спасен был тобою. Был умный ты, Вилли, от бурь ты укрылся, Еще не болел, а уже исцелился, Но котик спасен был тобою. Я с грустью и завистью здесь, на чужбине, Тебя, мой дружок, вспоминаю и ныне, Но котик спасен был тобою.

Несовершенство

Перевод В. Левика

Нет совершенства в существах земных. Есть розы, но — растут шипы на них. На небесах есть ангелы, и что же — У них найдутся недостатки тоже. Тюльпан не пахнет. Немцы говорят: «Свинью стащить подчас и честный рад». Лукреция{105}, не будь у ней кинжала, Могла родить — и клятвы б не сдержала. Павлин красив, а ноги — сущий стыд. С милейшей дамой вдруг тебя пронзит Такая смесь и скуки и досады, Как будто начитался «Генриады»{106}. В латыни слаб и самый умный бык, Как Массман наш. Канова{107} был велик, Но он Венере сплющил зад. И схожа С обширным задом Массманова рожа. В нежнейшей песне рифма вдруг резнет, — Так с медом жало попадает в рот. Дюма — метис. И пятка погубила Никем не побежденного Ахилла. Ярчайшая звезда на небесах Подцепит насморк — и сорвется в прах. От сидра пахнет бочки терпким духом. Да и на солнце пятна есть, по слухам. А вы, мадам, вы — идеал как раз. Но ах! Кой-что отсутствует у вас. «А что?» — глядите вы, не понимая. Грудь! А в груди — нет сердца, дорогая!

Охладелый

Перевод В. Левика

Умрешь — так знай, придется в прах Надолго слечь. И гложет страх. Да, страх берет: до воскрешенья Сойдешь с ума от нетерпенья! Еще б хоть раз, пока светло В глазах и сердце не сдало, Хоть раз в конце пути земного Щедрот любви отведать снова. И пусть мне явится она Блондинкой, нежной, как луна, — Вредней, чем солнце в полдень знойный, Мне жар брюнетки беспокойной. Цветущим юношам милей Кипенье бешеных страстей, Размолвки, клятвы, беснованья И обоюдные терзанья. А я не молод, не здоров, И пусть бы мне под грустный кров Любовь, мечты послали боги И счастье — только без тревоги!

Соломон

Перевод Б. Слуцкого

Замолкли кларнеты, литавры, тромбоны, И ангелы-меченосцы браво — Шесть тысяч слева, шесть тысяч справа — Хранят покой царя Соломона. Они от видений царя охраняют: Едва он брови насупит, тревожен, Двенадцать тысяч клинков из ножен, Подобно стальным огням сверкают. Но возвращаются в ножны вскоре Меченосцев мечи стальные. Исчезают страхи ночные, И спящий тихо бормочет в горе: «О Суламифь! От края до края Израиль с Иудой подо мною. Я царь над здешнею стороною — Но ты не любишь, и я умираю».