Шрифт:
— М-да… Это имение, пожалуй, побогаче будет, нежели Болотниковская усадьба…
Послышался скрип отворяемой двери, лай собак.
Из-за угла особняка вышел хозяин.
— Я гляжу, кому-то напрочь не спится в столь поздний час…
Капитан, изобразив испуг, сначала уронил курительную трубку, затем поднял. Затем картинно схватился за сердце.
— Уф-ф-ф! И напугали ж вы меня!
Хозяин дома, пребывавший до того в благодушном настроении, явно не хотел менять его ради незнакомца.
— Кто вы?
— Имею честь представиться: штабс-капитан Заступников Фёдор Пафнутьич, участник многих сражений обладатель бесчисленных наград…
Реакция хозяина усадьбы была на удивление спокойной.
— Я тоже воевал… И что?
Барин не спешил тащить гостя в дом, в отличие от казака Репкина и другой гостеприимной деревенщины. Образовалась пауза.
— Я вот думаю… — промолвил раздосадованный капитан, давненько помышлявший о застолье и прочих проявлениях гостеприимства, к коим успел уже привыкнуть. — Смотрю на вас и думаю…
— Думаете? — почему-то вдруг растрогался Баранов.
— Думаю-гадаю! Кумекаю-соображаю!
— О чём же, не томите?
Изголодавшемуся гостю стало ясно: наступил черёд финальной фразы, которую он готовил и даже репетировал вслух почти полдня.
— Готовы ли вы…
— К чему?
— Готовы ли расстаться со всей этой красотой, да и с верными собаками в придачу, ежели, к примеру, найдётся подходящий вариант в столице?
Никита почесал затылок.
— Не думал о таком, признаюсь… А уж судачить о таких вещах при лунном свете вовсе не решусь…
— Так пригласите меня в дом! Али боитесь?
Никита почесался весь, ещё чуток подумал. Оценил фигуру капитана, примерно так же, как давеча служивый оценивал девкины достоинства.
— Заходите! Вреда от вас будет мало, даже если и надумаете чудить…
Глава 8 Никита Баранов
Дальнейшая беседа гостя и хозяина протекала уже не при Луне, а при светильниках. И под знатное угощение. Капитану удалось-таки нащупать душевные струны поручика. И хорошенько брякнуть по ним!
— Стыдно, батенька, позорно герою войны в деревне загнивать, когда в столице дел невпроворот. Это всё лень помещицкая в вас говорит… Столица, может быть, только и живёт ожиданием своих героев, ей, матушке, может быть, тошно плодить щелкопёров-чиновников, устала она, может быть…
Никита почесал затылок, пожал плечами.
— Да накой я ей нужен, столице-то?
— Как это «накой»?! Вы меня удивляете! Страна, может быть, стоит на пороге войны с Польшей…
— Что вы говорите! Неужели?!
— Али газет не читаете совсем?
— Читаю!
— И ничего не помните из прочитанного?
— Признаться, нет… Выпиваю я, сильно выпиваю с горя… Вдовый я, бездетный…
Капитан, будто сильно удивившись, заорал:
— Бааааа!!! Удача-то какая!!!
Баранов тут же захотел объяснений. И получил их. Все пояснения были выданы ему в форме военных сводок.
— Выражусь коротко, — с надрывом начал капитан. — По проверенным слухам, в Польше зреет восстание.
Никита поёжился.
— Бр-р-р-р! И Польша катится в тартарары, не только матушка-Россия?!
— Совершенно верное ваше замечание. Неблагодарные поляки, освобождённые нами от Наполеона, так и норовят отделиться, уменьшить размеры великой империи…
— Как по мне, катились бы они, эти поляки, на все четыре стороны!
Сказав так, хозяин дома с жадностью набросился на студень, стал уплетать его, громко чавкая.
— Э-э-э! Не по-государственному мыслите! — воскликнул капитан. — Неправильно!
— А как надобно мыслить?
— Чувствуется в вашем понимании этакий застой, этакая тухлость деревенская. Ну, ничего, мы эту затхлость вашу, эту лень преодолеем!
— Каким же образом, если не секрет?
Склонившись над тарелкой и не перестав жевать, Никита быстрым жестом отправил к себе в горнило стакан водки.
— Простите великодушно, но одинокому вдовцу малая толика непонимания простительна… А водочка просто-таки необходима! Вот и батюшка благословил…