— Я-то вас прощаю! — громогласно заявила мадам, да так, что даже кастрюли отозвались металлическим воем. — Это мой христианский долг — прощать ближнего! Но простят ли вас остальные?

— Кто, мадам?

— Остальные ученицы! Ваши коллеги! Вы своим дерзким поступком ставите под сомнение их честь и достоинство!

В предрассветной тиши такие речи звучат особенно поучительно, мадам собиралась сказать ещё кое-что в этом духе, но внезапно узрела брошенный на самом дальнем столе нож, надрезанную буханку и окровавленное полотенце.

— А это что такое?!

Она метнулась к объекту, схватила нож, хорошенько рассмотрела его. Затем схватила окровавленное полотенце, ткнула им Шурочке в лицо.

— Кого вы тут зарезали, моя милая? Мышку или крысу? Или, может быть, слона, судя по количеству пролитой крови? Вы тут, может быть, по ночам, тайком от всех, научные опыты проводите?!

— Ничего я не провожу… Резала хлеб, поранила палец…

Дежурная дама упивалась собственным остроумием, в то время как сердце «кофейницы» обливалось… Нет, не кофе. Кровью! И трепетало от страха. Она стояла, понурив голову, а мадам продолжала издеваться.

— Отвечайте, кто надоумил вас прийти сюда ночью?

— Экскюзе муа, мадам…

— Вы не ответили на мой вопрос! Кто виноват в том, что вы здесь оказались, а? Может быть, вашей вины нет здесь, может быть, старшие девицы, которым вечно всего мало, попросили вас принести им хлеба, чтобы потом мякиши в шарики скатывать и на уроках в учителей бросать?

— Не было этого, мадам…Экскюзе муа, мадам… Я сама во всём виновата…

— Что ж, тем хуже для вас…

Она схватила Шурочку за ухо, потащила к выходу из кухни.

— Оставлю-ка я вас, милочка, до восьми утра в хозяйственном флигеле, в чулане, а там высшее начальство решит, что с вами делать…

От испуга кроха даже плакать перестала.

— Не надо! Не поступайте так со мной, мадам, прошу вас!..

— Ты не оставляешь мне другого выхода!..

— Говорят, в чуланах мыши водятся!

— На кухнях, милочка, тоже мышей достаточно, однако же, вам не было страшно сюда пробираться, тайком от всех, да ещё и глубокой ночью!

— Я раскаиваюсь, мадам…

— Ни минуты в этом не сомневаюсь!

Когда дежурная дама подвела Шурочку к чулану, расположенному в хозяйственном флигеле, там уже маячили работники. Среди них был и Пётр Сергеевич, получивший на тот день дворницкое задание. Ему надлежало вместе с Архипом вымести двор почище, ибо предполагался визит… самого императора!

Неизвестно, слышала ли злющая мадам о том визите, так как орала она хуже выпившего накануне дворника или косаря.

— Вот! Посидите тут, побудьте хоть немножко в полной тишине да в полной темноте и, надеюсь, вспомните, кто надоумил вас, такую кроху, лжесвидетельствовать на саму себя…

— Не надо, мадам! Не поступайте так со мной, прошу вас!.. Я правду сказала! Никто меня не просил идти ночью на кухню, я сама пришла, по доброй воле…

Дежурная дама, продолжая держать Шурочку за ухо, победно обвела взглядом двор. Архип старательно мёл его метлой.

— Сейчас велю месье дворнику отпереть замок… Месье Архип!

— Слушаю вас, мадам…

— Давайте ключи! Мне необходимо поместить преступницу в чулане…

— В этом?!

— Другого я пока не вижу…

Архип стал рыться в карманах.

— Момент! Сейчас вытащу…

Отпустив, наконец, ухо Шурочки, фурия подтолкнула малышку к Архипу.

— Не надо, мадам… — ещё раз взмолилась пленница.

— Надо-надо… Месье Архип, заприте эту негодяйку на замок!

— Слушаюсь, мадам…

Дворник, осторожно взяв девочку за плечико, подвёл её к самой двери чулана. Сквозь ту, уже открытую, дверь виднелись груды старой мебели и прочего хлама.

Архип был добр душою и, возможно, даже благороден.

— С Богом, барышня, не серчайте на меня, я тут лицо подневольное… — шёпотом извинился он. Положив метлу и снова осторожно взяв Шурочку за плечико, дворник легонько втолкнул узницу в чулан. Дверь захлопнулась. В помещении образовалась кромешная тьма.

— Ой!.. Страшно… Пресвятая Богородица, Николай Угодник, все ангелы святые, помогите!.. — пищала кроха. — Пресвятая Богородица, Николай Угодник, ангелы-архангелы, все святые, помогите!..