Дежурная дама, поплевав на ладони, разгладила складки платья, затем пригладила волосы и, сопровождаемая бонной, покинула дортуар.

По дороге в кабинет начальницы они, как это ни странно, разлюбезничались, то бишь подружились.

Бонне стало жаль коллегу, выглядевшую чуть беднее её самой: платьице убогое, лоснящееся на локтях, и расцветка так себе.

Дежурной даме тоже было жаль коллегу. Несмотря на свежий, «только из деревни», вид, она совсем не имела опыта. А опыт в интригах играет огромную роль!

Чуть ли не под ручку подошли товарки к двери, за которой их ждала суровая начальница. Едва постучав, они одновременно, каждая бочком, ввалились в кабинет.

— Можно?

— Конечно, можно, зачем спрашивать лишний раз? Пропала ученица, дело подсудное, всем нам каторга грозит, а вы заладили: «можно» да «можно»!

У обеих обвиняемых вытянулись лица. Они стали переглядываться.

— Подсудное дело?! Нам каторга грозит?!

— Из-за какой-то маленькой воровки?! Вправду каторга?!

Директриса с возмущённым видом поднялась из-за стола.

— Я, конечно же, утрирую, но вероятность судебного процесса чрезвычайно велика, чрезвычайно. Если девочка не найдётся…. Как бишь её?

— Александра Воронина.

— Если мадмуазель Воронина не сыщется, полетят головы, и в первую очередь ваши!

Обвиняемые снова обменялись взглядами, весьма красноречивыми. Дежурная выступила первой.

— Разрешите внести ясность!

— Вносите!

— Ученица Александра Воронина сегодня ночью была застигнута врасплох на кухне за весьма неблаговидным занятием!

Директриса удивилась, даже вынула мундштук, закурила.

— Застигнута врасплох? За каким же таким занятием, позвольте поинтересоваться? Она что, пыталась подсыпать яду в самовары? Или намазать пол салом, чтобы все с утра грохнулись?

— Она пыталась украсть буханку хлеба!

— Всего то? Ну, и где же она теперь?

— Буханка?

— Прошу не ёрничать! Где в данный момент пребывает ученица второго класса Александра Воронина? Как я понимаю, вам кое-что известно. Это вселяет надежду! Значит нас, всё-таки, не упекут в тюрьму…

Несмотря на резкий тон допроса и явное недоброжелательство со стороны директрисы, ночная блюстительница ни грамма не смутилась. Как и многие другие воинственные граждане, она отлично помнила, что лучшая защита нападение.

— Да её саму надо в тюрьму, эту маленькую мерзавку! Мало того, что буханку искромсала, так ещё и сама ножом обрезалась, испачкала кровью казённое полотенце!

Бонна решила поддержать товарку:

— Эта новенькая самая невоспитанная из всех моих подопечных! Даже ночью ухитряется пререкаться! Дерзила мне! А речь у неё какая, а повадки!

Директриса устало села за стол, прекратила курить.

— Кстати, о повадках… И о деревенских замашках…

Она выдвинула ящик, порылась в нём, нашла несколько листков.

— Вот донесения ваших коллег. Вы обе изволите употреблять нецензурную брань в общении с подопечными.

Обвиняемые снова переглянулись.

— Нецензурную брань?!

— Да! — кивнула директриса. — Я, конечно, понимаю, что наше заведение уже не то, каким оно было в самом начале, полвека с лишним назад, при матушке-основательнице, при императрице Екатерине Великой. Ныне в наши ряды всё чаще проникают провинциалы…

— Ха! Вы ещё не слышали, как учитель химии выражается! А он ведь коренной петербуржец! Несёт такое, что… стыдно вымолвить…

Директриса повеселела.

— Это вам-то стыдно вымолвить? Ну-ну!

Товарки явно решили идти до конца.

— А вы сами как-нибудь послушайте! Постойте-ка под дверью и послушайте! Речь у него в высшей степени некультурная!

Директриса жестом указала провинившимся на дверь.

— Хорошо, я во всё постепенно вникну, во всём разберусь. А вы тотчас же выпустите девочку, накормите чем-нибудь…

Она посмотрела на часы.

— Ведь уже десятый час! Она определённо изголодалась!

Воинственные воспитательницы гордо вышли, а директриса колокольчиком вызвала горничную.

— Недурно было бы позавтракать, как ты считаешь, милая?

— Вы правы, мадам…

Горничная вышла, директриса по-матерински проводила её взглядом. Улыбнулась, устало вздохнула.

— Да-а-а… Времена круто изменились… Нынче воспитатели… Хм! В благородном институте… Ведут себя из рук вон отвратительно! Даже горничные большего понятия о приличиях…