— Ничего себе развлекался дяденька! Этот урод-ботаник у вас еще и биологию хотел преподавать?

— Да какая-то странная «биология» получалась. Парень был рослый, довольно симпатичный, но глуповатый… Бывает. Но это же не повод, чтобы ученику постоянно твердить: «Акулина, иди к доске», «Акулина, не вертись», «сегодня у нас дежурный Акулина»… Причем, данные учителем клички, приклеивались к ученикам «намертво».

— Ну да, сам же росточком не вышел. Это в нем его комплексы и говорили, — не без ехидства заметила Света и добавила, — мне кажется, все эти ребята — Акулина, Помидор и другие должны были его ненавидеть…

— Вообще, мальчишки ржали над его плоскими шуточками и остротами. Наверное, если это касалось не каждого из них конкретно, а соседа по парте… И что удивительно, многим родителям он нравился, как классный руководитель… Кто-то из них вообще был, наверное, рад переложить на учителя воспитание своего чада, потому что был непогрешимо уверен, что именно школа и должна детей воспитывать, и что учитель «лучше знает» их ребенка, чем они сами. Находились и такие, кто на родительских собраниях давал учителю «добро» на подзатыльники в качестве метода воспитания своего чада…

— И, конечно, он этот метод использовал, и весьма успешно?

— Да уж… — усмехнулась женщина. И что интересно — у этого человека была постоянная потребность унижать кого-то, над кем-то насмехаться. Что само по себе уже ненормально, а для педагога — тем более… Вот, к слову, у меня был сосед Алик, который окончил музыкальную семилетку. Он пришел в наш класс, чтобы отучиться только один год и получить свидетельство об окончании восьми классов, и затем поступать в музыкальное училище.

— Ну, и какое прозвище этот тип придумал Алику? — поинтересовалась дочка.

— Прозвища я не помню. Но дело не в этом. Алик играл на виолончели. Он был романтической натурой с мечтательными голубыми глазами навыкате и роскошной русой кучерявой шевелюрой…И вполне понятно, что алгебра была отнюдь не самым его любимым предметом Да и к тому же, в музыкальной семилетке сольфеджио, конечно же, уделялось гораздо больше внимания, чем математике…

— Ну, думаю, досталось этому бедолаге…

— Да уж… Своими идиотскими шуточками учитель сделал так, что над Аликом посмеивался чуть ли не весь класс… Вызывая его к классной доске и паясничая, учитель говорил: «Иди попиликай нам чего-нибудь алгебраическое»…

— А Алик плохо «пиликал», — сочувственно сказала Света.

— Конечно… И ставя ему двойку, учитель продолжал издеваться над мальчишкой. Мол, такой музыкант, как он, и сдачу в магазине не сможет посчитать…И что музыка — это не серьезно, и что это — не профессия для мужчины, и так далее…

— Да что ж это за мразь такая! — всплеснула руками дочка.

— Алик краснел так, что, казалось, его луповатые глаза вылезут из орбит. Он оправдывался, говорил, что занятие музыкой в их семье — это наследственное…И что музыкант — это очень хорошая профессия… и что, в конце концов, алгебра — далеко не самый для него интересный предмет и что в будущем она ему не понадобится.

— А этот закомплексованный злился?

— Конечно. Кто не с нами — тот против нас… Но что самое интересное, Алик действительно выучился на музыканта. Долгое время играл в ансамбле одного довольно известного певца и композитора… Спрашивается, почему мальчик должен был терпеть все эти унижения в течение всего учебного года?

Света согласно кивала головой, слушая рассказ мамы.

— Добрая ты моя душа, а ты терпела дольше…

— Да уж не знаю, почему именно мне «так повезло»…

На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Мама вздохнула и снова продолжила свой рассказ.

— И вот я перешла в девятый класс. Помню, лето уже заканчивалось… И опять «три девицы под окном» устроили совет. Даже сестры считали, что эта неприятная ситуация как-то слишком затянулась и ее надо «разрубить». Кто-то должен все же из школы уйти: или я, или учитель…

— А действительно, — сказала дочка, загибая пальцы на руках. — Шестой, седьмой, восьмой класс… Три года под таким прессингом. Это же просто невыносимо. Мои будущие тетушки были абсолютно правы.

Дочка задумалась.

— И, наконец, ты все-таки ушла? — спросила она с надеждой.

Мама отрицательно покачала головой.

— В общем, тяжело вздохнув уже по привычке, я отправилась 1-го сентября в девятый класс… И ожидало меня там сразу две новости.

— Одна хорошая, а другая — плохая, как водится?

— Ты угадала. Я не поверила своим ушам, когда в первый день нового учебного года Помидор влетел в класс и выкрикнул во всю глотку: «А наш классный ушел из школы! А еще трепался, что доведет нас до выпускного»…