Шрифт:
– Где-то я это уже слышал, господа.
– Аль Капоне. Американский гангстер.
Князь Камсаркани неодобрительно покачал головой. Не слишком лестное цитирование, признаю – и уж конечно дворяне не должны вести себя подобным образом. Беда только в том, что по-другому не получается…
В нагрудном кармане князя Камсаркани зазвонил телефон, он принял звонок, аж побледнел лицом.
– Их Высочество изволят прибыть с минуты на минуту…
– Отец!
Господи…
Нико, Николай всегда звал меня именно так – отец. Не папа, а отец, как научила Ксения. Черт бы побрал все это обучение, черт бы побрал все эти войны, которые мы ведем. Они пожирают нас без остатка, ничего не оставляя от нас. Ничего не оставляя для семьи, для детей… совершенно ничего. Но иногда бывают такие моменты, когда понимаешь, что в этом мире еще остался кто-то, кто просто любит тебя. Любит, и все…
– Все нормально. Все нормально… что ты как маленький. Все нормально, я живой… Все в порядке…
Ксения – на ней был брючный костюм, который она использовала для конных и яхтенных прогулок, – посмотрела на меня, потом на фон Коффа и князя Камсаркани. Да так, что не по себе стало даже мне.
– Пошли вон… – сказала она.
Барона и князя как ветром сдуло…
Она подошла ближе. В этом костюме она совсем не походила на Ее Высочество, Регента Престола, тем более на императрицу. Скорее на молодую вдову какого-нибудь преставившегося престарелого магната-миллиардера. Лет тридцати с чем-то.
– Нико, – спокойно сказала она, – как ты себя ведешь на людях?
Николай повернулся, глаза его сверкали от ярости.
– Да пошла ты! Я уже взрослый, ты не смеешь мне указывать, mama, поняла! Это моя жизнь, поняла, моя!
Ксения дернулась, как будто ей влепили пощечину.
– Нико, – я чуть отстранил сына от себя, посмотрел ему в глаза, мои, кстати, глаза, на сто процентов мои, – твоя мама хочет тебе добра. И если даже она не права, скажи ей это с уважением, а не так, как сейчас…
Николай дернул плечами и вырвался:
– Да пошли вы все!
Хлопнула дверь. Я встал из кресла. Казаки удалились еще до этого, не желая стать мишенью высочайшего гнева.
– Дай угадаю… – я встал с кресла… хорошо-то как, – он бросил университет и не желает проходить практику в банке. Я прав?
Ксения посмотрела на меня, как будто впервые видела. Потом достала из сумочки платок.
– На, вытрись… – сказала она чужим, надтреснутым голосом, – ты весь в крови…
И то верно. Когда в метре от тебя человеку вышибают мозги, а потом то же самое пытаются сделать с тобой, чистеньким не останешься.
Из бара я достал бутылку «Смирновской», № 32, плеснул на руку, как смог, вымыл лицо… щиплет, конечно, безбожно, но никакой заразы не будет. Вытерся… посмотрел на платок… весь в бурых следах крови, какие-то разводы. Граф Дракула после охоты, никак не меньше…
Эх, яблочко, и куда ж ты катишься…
Ксения беззвучно плакала в кресле у туалетного столика, в том самом, в каком только что сидел я, закрыв лицо руками.
Истерику у дамы можно вылечить простой водкой, но только не в том случае, когда перед тобой почти что императрица. Здесь чистый спирт потребен.
Ну что вы, сударыня, как же я могу предложить даме водку. Чистый спирт…
Спирта, кстати, в баре не было. А абсент, зеленая фея… семидесятиградусное очень обманчивое питие – совсем не то, что надо в такой ситуации. Оно скорее поможет сойти с ума, чем сохранить остатки рассудка. И потому я выбрал самое крепкое, что только было, «Шустовскую», шестидесятиградусную водку, налил ее в большой стакан для виски и заставил Ксению выпить сие адское зелье. Закашлялась… но выпила.
– Ксень… он взрослый парень. Затем ты его так трамбуешь…
Она со стуком поставила стакан на столик.
– Все вы одинаковые… – сказала она, – неблагодарные твари…
– Он уже взрослый мужчина. Он что, нашел себе женщину?
Ксения горько усмехнулась:
– Еще бы. Подцепил в Париже какую-то безродную б… Господи… он мог быть принцем Европы, на него и в доме Лихтенштейна засматривались, и в Норвегию приглашали, и греческий дом…
– Ксень, он не разменная монета в династических играх.
– Да перестань. Всем вам нужно одно – б… в постели, королева на людях и чтобы ни слова против, да? Рядом с равной женщиной вы себя ничтожными чувствуете. Ты-то сам кого выбрал? Правильно, со мной так никогда не получалось, как с этими…
Ксения сказала еще несколько слов, злых и обидных, совсем не приличествующих принцессе Правящего Дома.
Я ничего не ответил. Просто встал на колени – перед дамой можно – обнял ее, и она вцепилась в меня. Двое потерпевших кораблекрушение в бурном море судьбы.