– Не без этого, - сознался Цуккинус фон Патиссон.
– Но ты же храбрая девочка? То есть королева...

Что-то мне эта мысль не понравилась. Больно и негигиенично. Но мне, и без того такой могущественной, что прям великолепной, не помешает удесятерить свои выдающиеся способности. Со вздохом я собралась было повернуться к инициатору яремной веной и сонной артерией одновременно. И тут зала наполнилась какими-то огромными пузатыми мужиками! Словно конкурс красоты среди сумоистов начался.

Цуккинус подпрыгнул на месте прыжком Нео - взлетел на пару метров вверх и завис в перевороте. А мои крылатые соратники просто улетели.

– Это кто такие, ваще?!
– заорала я, растерянно отмахиваясь... то есть бесстрашно разя Дерьмовым мечом.

– Мы подразделение боевых евнухов Великого Саляма-Алейкума-Кебаба!
– проорал в ответ один из толстяков, метя саблей в Цуккинуса, который все еще вращался на уровне вытянутой руки, точно дурацкий дискотечный шар.

– А ну не трожь наших, импотент!
– ринулся на него безоружный Финлепсин. Ну до чего ж этот принц тупой - даже я удивляюсь! Щас он его шашкой, щас...

Но боевой евнух почему-то покорно отступил и повалился галоперидолову сыну в ноги:

– О великий бегучий пророк, воля твоя священна, подвиг твой бессмертен. Оправданием мне служит лишь желание спасти клубничину страсти господина нашего Саляма. Велел он охранять ее от врагов явных и тайных, от катаклизмов природных и андрогенных, от глаза дурного и нескромного, от...

– Ясно, ясно, - перебила я.
– Значит, Салям бодигардов прислал. Кастрированных. Предусмотрительно, ничего не скажешь. Только вампир этот не катаклизм, а вполне себе инициатор. Мы тут тоже не плюшками балуемся!

– Да вы послушайте, что шаманы пустынных бабуинов в разведенных верблюдковых лепешках узрели, аки в бронзовом зеркале!
– заволновался евнух.
– Было им явление верховного адского нефрита, окруженного низшими мадридами, и сказал он следующее: едва лишь выйдет дева магическая за пределы дворца властителя, будет ее поджидать посланец бабы рогатой, в злонравии искушенной, и зохавает он душу ее единым глотком...

– Неправда ваша!
– заныл сверху фон Патиссон.
– Врут все ваши нефриты с мадридами. Они-то и есть темные силы и сами хавать горазды. Ну скажи им, Мурмундия!

– Стоп! Чую я - это ж-ж-ж неспроста!
– внезапно влез Финлепсин (не иначе как поверил, что он и правда пророк).
– Ну-ка, спускайся, зубочист! Будешь ответ держать!

Ишь, раскомандовался. Я оперлась на трусливо помалкивающий меч и устало вздохнула. Прыжки из столицы на взморье, из настоящего в прошлое, из сераля в катакомбы вызвали желание сохраниться, выйти и сделать себе яишенку.

– Итак, - затеял дознание принц.
– Что ты там говорил про обещание, данное нашей лучезарной пресветлой венценосной?

Я приосанилась, чтобы никто не спутал, к кому все перечисленное относится.

– А кто сказал, что ты, Финлепсинчик, окажешь одолжение бабуинам и Саляму?
– ехидно поинтересовался вампир.
– Лучезарная пресветлая венценосная сказала! Ты, небось, и не заметил, как без тебя тебя женили!

– То есть как это - женили?
– сник и залепетал принц, на глазах из дознавателя превращаясь в тварь дрожащую.
– На ком?

– На старейшине бабуинов!
– покачал головой Цуккинус.
– Старейшине тыща девятьсот тринадцатый годок пошел, пора бы браком сочетаться!

– Я н-не п-по э-эт-той части, - ухватив обеими руками желудок и непроизвольно икая, выдавил Финлепсин.
– Я с-со с-ст-тарейш-шинами не с-сочет-таюсь, ик-к-к!

– Обещал - сочтись!
– сурово потребовал Цуккинус.
– Бабуины - верные рабы Саляма и главные поставщики избранной молодежи в подразделение боевых евнухов. Либо женись, либо - в армию! Ну че, будешь косить?

– Откошу, пожалуй, - с тоской выдохнул принц.
– Все равно недолго старой рухляди осталось.

– Не скажи, - ерничал вампир.
– Ее папенька три тыщи лет прожил, дочуре аж надоело. Вот она его настоем корня шаурмы и освободила от должности пожизненного верховного старейшины!

– Хорошо...
– выдохнул Финлепсин.

– Что хорошо?
– обалдели присутствующие.

– Хорошо, что старейшина - она, а не он...
– обреченно пояснил принц.

Ну, хватит, бляха-муха патлатая, решила я. Мне галоперидолов сынуля еще в будущем пригодится, я его никаким дряхлым поедательницам шаурмы сбагривать не намерена.

– Ша!
– заявила я, воздевая меч.
– Цуккинус, кончай базар. Кастраты, кончайте чукалово. Финлепсин, кончай тормозить. Все быстро поняли, быстро кончили и быстро слушают сюда: я слово дала, я его и заберу. Че хочу, то и ворочу. Правила устанавливаю я и переустанавливаю тоже я. Да здравствует перегрузка мозгов между странами и народами, а кто недоволен - как дам по башке и в углу под саркофагом прикопаю. Вопросы есть?