большевиков и закрытая газет. Больше пятидесяти человек было убито и ранено. Я был там, мне с трудом

удалось спастись.

— Вот что.

— А через два часа генеральный предатель, председатель правительства Гегечкори сообщил сейму о

случившемся и заявил, что были приняты решительные меры. В награду он получил гром аплодисментов.

— Мы будем протестовать против происков и козней гидры… — мрачно сказал артиллерист и стукнул со

столу кулаком.

— Протестами не поможешь. Наша партия объявлена вне закона. Мы должны уйти в подполье.

— Но солдаты за нас! — вскричал артиллерист.

— Закавказская организация не соглашается прибегнуть к вооруженной силе. Мягкотелые, а не

большевики.

— Но мы это сделаем.

— Не удастся. Они все ушли. Они боятся настроенных большевистски солдат. Они стоят за планомерный

обход армии, понимаете, по частям. Воинские эшелоны не будут заходить в Тифлис.

— А как же?

— Прямо с Карской линии по специально построенному пути на восток. Понимаете?

— Да. Вон оно что!

— За войско дрались, войско завоевали, а использовать победу в интересах революции не смогли.

— Не сумели.

— Сегодня же ночью будем готовиться к завтрашнему дню. Время не терпит. Возможны аресты.

— Ты думаешь?

— Убежден. За мной от самого Тифлиса следовал провокатор. Перед тем как зайти к вам, я его застрелил.

— Напрасно.

— Нет. В дороге я узнал его. Это бывший член нашей тифлисской организации, предатель и шпик. О нем

мне еще в Тифлисе сообщили. Выехал он вместе с комиссией сейма для разгрома организации.

— Вот как? Все-таки не следовало бы.

— Ерунда. Но нужно действовать решительно.

— Нет, мы не будем спешить. Власть в городе пока наша. Мы разберемся. Но кое-какие меры примем.

Теперь наши дашнаки зашевелятся.

*

Войска покидали фронт.

Непрерывным потоком с юга на север мчались поезда. Из переполненных теплушек товарных вагонов

смотрели серые, заросшие солдатские лица. Части снимались вместе с оружием. На товарных платформах,

точно стада древних чудовищ, глядели зеленые орудия и пулеметы.

На стенах вагонов краснели флаги и лозунги:

“Долой войну”, “Да здравствуют советы”.

А в головах у всех солдат одна огненная, зовущая вперед мысль:

“Домой!”

Домой, в свои Ивановки, Долгие Грачи, Разореновки, Пятихатки, Звенигороды, Генически, Барнаулы.

Домой, от этих раскаленных камней, песков, орошенных кровью, заполненных солдатскими телами. Домой, в

равнины, где рожь, синие просторы неба, родная речь, песни, любовь, привычная работа.

Едут солдаты. Лица у всех деловые. Они поют:

Взвейтесь, соколы, орлами…

Полно горе горева-а-а-ть!

То ли дело под ша-а-а-а-атрами

В поле лагерем стоять.

Взвейтесь со…

Взвейтесь, соколы, орлами.

За ними катятся эшелоны казаков, чубастых, в красных лампасах. Поют и они.

А-ах, в Тага-ан-роги

Ды — ах, в Та-а-ган-роги-и-и-и…

Их, ой, т-а-м уби-и-ли

Ды, ой, т-а-м уби-и-ли и эх -

Там уби-или мо-о-лодова казака…

От иных вагонов струятся в воздух песни революции:

Смело, товарищи, в ногу.

Духом окрепнем…

Вставай, проклятьем заклейменный…

*

По городу шли тревожные слухи.

— Турки идут.

— Большевики продались туркам, увозят солдат.

— Всех армян вырежут турки.

— Скоро будут в городе.

— Нужно бежать.

— Мусульман уничтожить. Отомстить.

Развернули усиленную работу дашнаки.

— Оружие нужно для нас. А русские увозят.

— Везде власть наша армянская, а здесь русские.

— Мы признаем Закавказский сейм, а не власть комиссаров-насильников.

— Прогоним русских! Долой угнетателей!

— Все в отряды друзей родины!

— Готовьтесь, русские будут свергнуты.

— Карс и Ардаган берут турки. Не дадим.

— Объединяйтесь вокруг самоуправления.

— Долой советы, органы угнетения.

— Да здравствует Великая Армения от моря до моря!

— Наш вождь Арутюнов сидит в тюрьме. Освободим его.

*

Пасмурным ветреным утром в партком приехали члены дивизионного комитета Нефедов и Хлебалов. В

кабинете Драгина находились Тегран, Васяткин и Абрам.