Шрифт:
Век редко используется в значении чего-то очень великого, решающего («Поэма воздуха»):
Ухом – чистым духомБыть. Оставьте буквы —Веку.Так, слово это, составляя целую самостоятельную строку, приобретает некий статус главного судьи, который все решит сам и по справедливости. В этой же поэме несколькими строками ниже встречаются загадочные словосочетания:
Паузами, полустанкамиСердца, когда от легкого –Ох! – полуостановкамиВздоха – мытарства рыбногоПаузами, перерывамиТока, паров не убылиПаузами, перерубамиПульса, – невнятно сказано:Паузами – ложь, раз спазмамиЛегкого, пораженногоВечностью…Здесь дериват лексемы век – вечность опять конструирует целую строку. Очень сложная эта синтаксическая конструкция дает возможность множественных интерпретаций: к какому слову же отнесено это «пораженного вечностью» – сердце, вздох, пульс, в любом случае это слово вечность не зря выносится в конец строки как единоначалие. Завершается поэма тоже обилием временных лексем:
Гак, пространством всосанный,Шпиль роняет храм –Дням. Не в день, а исподвольБог сквозь дичи и глушьЧувств. Из лука – выстрелом –Ввысь! Не в царство душ –В полное владычествоЛба. Предел? – Осиль:В час, когда готическийХрам нагонит шпильСобственный – и, вычисливВсе, – когорты числ!В час, когда готическийШпиль нагонит смыслСобственный…После двукратного использования слов с корнем– век-и вынесения их в целые строки идут повторяющиеся лексемы день и час, которые тоже начинают строки, но после них следует кратчайший вздох (пауза). Такая своеобразная поэтическая «окольцеванность» дает ощущение сужения, сокращения этого самого времени: век, день, час – с одной стороны; их приравнивания, слияния – с другой. Такое же наблюдается и в «Генералах двенадцатого года»:
Над Феодосией угасНавеки этот день весенний,И всюду удлиняет тениПрелестный предвечерний час.Своеобразно применение слова век со вторым значением (эпоха, характеризующаяся какими-либо общественными событиями):
В век сплошных скоропадских,Роковых страстей.Отметим при этом, Цветаева, поэт, для которого время, эпоха были не «самыми близкими приятелями», далека от войны с ними. Поэт не вписывается в свое время, находится в конфликте, стремится уйти со «сцены времени», не столкнуться, но это не объявление войны. Вспомним, как Александр Блок писал:
И век последний, ужасней всех,Увидим и вы, и я:Все небо скроет гнусный грех,На всех устах застынет смех, тоска небытия.Поэт, переживая мрачное будущее вместе с поколениями будущих людей, соучастником бытия которых он ощущает, век использует иногда как нечто жестокое, беспощадное:
Нужно отметить, что в этом значении в большинстве случаев употреблены однокоренные слова или синтаксически неразложимые конструкции:
Я вас не забыла и вас не забудуВо веки веков.Или:
Как мне памятна малейшая впадинаУдивленного – навеки – лица.В «Пещере»:
Чтоб в дверь – не стучалось,В окно – не кричалось,Чтоб впредь – не случалось,Что – ввек не кончалось.Вы прожили свой краткий век.Или: в вечность упустил и др.
Корень– век-как интенсификатор использован в куплете из цикла «Стихи к Чехии»:
Трекляты – кто продали, —Ввек не прощены! —Вековую родинуВсех, – кто без страны!Корневой элемент, вставая в единый ритмический ряд с лабиализованным и взрывным [в] в трех строках, создает ощущение максимализации негативных чувств автора.
Нередкая для цветаевского текста игра слов, например, разные виды омонимов, применяется с использованием временных лексем:
Мои опущенные веки.– Ни для цветка!–Моя земля, прости навеки,На все века!И так же будут таять луныИ таять снег,Когда промчится этот юный,Прелестный век.Я знаю, что нежнейший майПред оком Вечности – ничтожен.Слово вечность, написанное с прописной буквы, – это величественное собственное имя. В стихотворении, посвященном Сергею Эфрону, еще в 1915 году Цветаева это слово писала с прописной буквы, слово как собственное имя: