Марино зевнул, и в этот момент Мастерсон вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Я с удовлетворением отметила, что вернулся он не с пустыми руками, а со стопкой папок.

— Прежде всего, — заговорил доктор, не глядя на нас, — я не нашел ни одного пациента, которого звали бы Фрэнки. Полагаю, это было его прозвище. Далее. Я просмотрел списки, исходя из предоставленных вами параметров времени, возраста и пола, и отобрал шесть белых мужчин, исключая Эла Ханта, проходивших лечение в «Валгалле» в указанный вами временной отрезок. Возраст — от тринадцати до двадцати четырех.

— Давайте сделаем так, док, — почти миролюбиво предложил Марино, — мы полистаем бумажки, а вы пока покурите.

— Исходя из требований конфиденциальности, лейтенант, предпочитаю иной вариант. Я даю краткую характеристику каждого, и если кто-то вызовет у вас интерес, мы рассмотрим его более детально. Устраивает?

— Устраивает, — поспешно согласилась я, бросив предостерегающий взгляд на Марино.

— Тогда начнем. — Доктор открыл верхнюю папку. — Девятнадцать лет. Из Хайленд-парка, штат Иллинойс. Поступил в декабре тысяча девятьсот семьдесят восьмого. Злоупотребление наркотиками, особенно героином. — Он перевернул страницу. — Рост — пять футов восемь дюймов. Вес — сто семьдесят фунтов. Глаза карие. Волосы русые. Курс лечения — три месяца.

— Эл Хант поступил только в апреле следующего года, — напомнила я. — Так что встретиться здесь они не могли.

— Да, вы правы, доктор Скарпетта. Эту деталь я упустил. Итак, вычеркиваем. — Мастерсон отложил папку на край стола, а я снова посмотрела на Марино — лейтенант сидел набычившись и, казалось, был готов взорваться.

Доктор открыл вторую папку и пробежал глазами по строчкам.

— Кто у нас здесь? Так, четырнадцать лет, блондин, голубые глаза, пять футов и три дюйма, сто пятьдесят фунтов. Принят в феврале тысяча девятьсот семьдесят девятого, выписан через шесть месяцев. Расстройство социального поведения, фрагментарные галлюцинации… Диагноз — шизофрения спонтанного или гебефренического типа.

— Может, объясните, что это еще за хрень? — встрял Марино.

— Заболевание проявляется в алогичности поведения, эксцентричных поступках, крайней социальной самоизоляции и других странностях в поведении. Например… — Мастерсон заглянул на другую страницу, — он уходит утром из дома, чтобы поехать на автобусе в школу. Но там не появляется. Позднее его находят сидящим под деревом с блокнотом, заполненным непонятными, бессодержательными рисунками.

— Ага. А теперь он знаменитый художник и живет в Нью-Йорке, — съязвил Марино. — Как его зовут? Фрэнк? Франклин? Или что?

— Нет. Его имя начинается совсем с другой буквы.

— Ладно. Кто там дальше?

— Дальше… Двадцать два года. Из Делавэра. Рыжие волосы, светлые глаза… м-м, пять футов десять дюймов. Вес — сто пятьдесят. Поступил в марте тысяча девятьсот семьдесят девятого, выписали в июне. Согласно поставленному диагнозу, страдал органическим психозом, осложненным бредовым расстройством. Сопутствующие факторы… височная эпилепсия… злоупотребление марихуаной. Осложнения… дисфорическая депрессия и попытки кастрировать себя как реакция на бред.

— Дисфорическая? Это как понимать? — поинтересовался Марино.

— Беспокойство, волнение, угнетенное состояние.

— Это до или после того, как парень попытался сменить баритон на сопрано?

Доктор Мастерсон недовольно поморщился. Меня реплики Марино тоже начали понемногу раздражать.

— Следующий, — буркнул лейтенант тоном сержанта, которому подсунули для воспитания пару маменькиных сынков.

— Четвертый. Восемнадцать лет. Волосы черные, глаза карие. Пять футов девять дюймов. Сто сорок два фунта. Поступил в мае тысяча девятьсот семьдесят девятого. Диагноз — шизофрения параноидного типа. — Доктор перевернул страницу и протянул руку за трубкой. — Несфокусированная злость. Беспокойство. Неуверенность в гендерной идентичности. Страх, что его могут принять за гомосексуалиста. Симптомы психоза появились, очевидно, после того, как в мужском туалете к нему обратился гомосексуалист…

— Притормозите-ка здесь, док. — Марино на мгновение опередил меня. — С этим надо разобраться поподробнее. Сколько он пробыл в «Валгалле»?

Мастерсон чиркнул зажигалкой. Попыхтел, раскуривая трубку. Перелистал страницы.

— Десять недель.

— То есть он вполне мог состыковаться с Элом Хантом?

— Совершенно верно.

— Значит, к парню подошли в туалете и он растерял свои шарики? Что дальше? Какой там психоз?

Доктор нацепил очки.

— Эпизод спровоцировал бредовое восприятие. Он решил, что Бог разговаривает с ним, отдает ему приказы.

— Какие приказы? — Марино подался вперед.

— Здесь не указано. Ничего специфического. Говорится только, что пациент странно выражался.

— И у него параноидная шизофрения?

— Да.

— Давайте уточним. Какие еще симптомы?

— Симптомы ясно выражены, соответствуют классическому описанию. Утрата ассоциативных связей, бред, галлюцинации. Возможны бредовая ревность, крайняя обостренность межличностных отношений, конфликтность, в некоторых случаях стремление к насилию.