— Когда я жила въ этомъ дом, Грація, какъ буду жить въ немъ опять, я любила Альфреда всего душой, любила его безгранично. Я готова была умереть за него, какъ ни была я молода. Любовь ее была выше всего въ мір. Теперь все это уже давно прошло и миновалось, все измнилось; но мн не хочется, чтобы ты, которая любишь его такъ искренно, думала, что я не любила его также чистосердечно. Я никогда не любила его такъ сильно, Грація, какъ въ ту минуту, когда онъ простился съ нами на томъ самомъ мст и въ этотъ самый день. Никогда не любила я его татъ сильно, какъ въ ту ночь, когда бжала изъ отцовскаго дома.

Сестра могла только смотрть на нее, крпко сжавши ее руками.

— Но онъ, самъ того не зная, плнилъ уже другое сердце, прежде нежели я поняла, что могу подаритъ ему свое, продолжала Мери съ кроткою улыбкою. — Это сердце, — твое сердце, сестрица, — было такъ полво привязанности ко мн, такъ благородна и безкорыстно, что старалось подавить свою любовь и умло скрыть ее отъ всхъ, кром меня: мои глаза изощряла признательность. — Это сердце хотло принести себя мн въ жертву, но я заглянула въ глубину его и увидла его борьбу. Я знала, какъ оно высоко, какъ неоцненно оно для него, какъ дорожитъ онъ имъ, несмотря на всю свою любовь ко мн. Я знала, сколько задолжала я теб, - я ежедневно видла въ теб великій примръ. Что ты сдлала для меня, Грація, — я знала, что и я могу, если захочу, сдлать для тебя. Я никогда не ложилась безъ молитвы о совершеніи этого подвига. Никогда не засыпала я, не вспомнивши слова самого Альфреда, сказанныя имъ въ день отъзда: зная тебя, я поняла, какую истину сказалъ онъ, что каждый день на свт одерживаются великія побды внутри сердецъ, побды, передъ которыми это поле битвы — ничто. Когда я все больше и больше вдумывалась, что каждый день и часъ совершается такая тяжелая битва и чело остается ясно, и никто объ немъ не знаетъ, задуманный подвигъ казался мн все легче и легче. И Тотъ, Кто видитъ въ эту минуту сердца наши и знаетъ, что въ моемъ сердц нтъ и капли жолчи или сожалнія, что въ немъ одно чистое чувство счастья, Тотъ помогъ мн дать себ слово никогда не бытъ женою Альфреда. Я сказала: пусть будетъ онъ моимъ братомъ, твоимъ мужемъ, если ршимость моя доведетъ до этого счастливаго конца, но я никогда не буду его женою. А я любила его тогда пламенно, Грація!

— Мери, Мери!

— Я старалась показать, что я къ нему равнодушна; но это было тяжело, и ты постянно говорила въ его пользу. Я хотла открыть теб мое намреніе, но ты никогда не захотла бы выслушать меня и одобрить. Приближалось время его возвращенія. Я чувствовала, что надо на что нибудь ршиться, не дожидаясь возобновленія ежедневныхъ сношеній. Я видла, что одно великое горе, поразивши насъ разомъ, спасетъ всхъ отъ долгой агоніи. Я знала, что если я уйду, все кончится тмъ, чмъ кончилось, то есть, что об мы будемъ счастливы, Грація! Я написала къ тетушк Март и просила пріюта у нея въ дом: я не разсказала ей тогда всего, но кое что; и она охотно согласилась принять меня. Когда я обдумывала еще все это, въ борьб съ привязанностью къ отцовскому крову, Уарденъ нечаянно сдлался на нкоторое время нашимъ гостемъ.

— Этого-то я и боялась въ послдніе годы! воскликнула Грація, и лицо ея помертвло. Ты никогда не любила его — и вышла за него, принося себя въ жертву мн!

— Тогда, продолжала Мери, крпче прижавши къ себ сестру:- онъ собирался ухать на долгое время. Оставивши нашъ домъ, онъ прислалъ мн письмо, въ которомъ описалъ свое состояніе, свои виды въ будущемъ, и предложилъ мн свою руку. По его словамъ, онъ видлъ, что ожиданіе прізда Альфредова меня не радуетъ. Онъ думалъ, что сердце мое не участвуетъ въ данномъ мною слов, думалъ, можетъ быть, что я любила его когда-то, и потомъ разлюбила, и считалъ, можетъ быть, мое равнодушіе непритворнымъ — не знаю наврное; но я желала, чтобы въ вашихъ глазахъ я была совершенно потеряна для Альфреда, потеряна безвозвратно, мертва. Понимаешь ли ты меня, милая Грація?

Грація пристально смотрла ей въ глаза и была какъ будто въ недоумніи.

— Я видлась съ Уарденомъ и вврилась его благородству; я сообщила ему мою тайну наканун нашего отъзда, и онъ не измнилъ ей. Понимаешь ли ты, моя милая?

Грація смотрла на нее какъ-то неопредленно и, казалось, едва ее слышала.

— Сестрица, душа моя! сказала Мери:- соберись на минуту съ мыслями и выслушай меня. Не смотри на меня такъ странно! Въ другихъ земляхъ женщины, которыя хотятъ отречься отъ неумстной страсти или побороть въ сердц своемъ какое нибудь глубокое чувство, удаляются въ безнадежную пустыню и навсегда затворяются отъ свта, отъ свтской любви и надеждъ. Поступая такимъ образомъ, он принимаютъ дорогое для насъ съ тобою названіе сестеръ. Но и не отрекаясь отъ міра, Грація, живя подъ открытымъ небомъ, среди многолюдства и дятельности жизни, можно быть такими же сестрами, подавать помощь и утшеніе, длать добро и съ сердцемъ, вчно свжимъ и юнымъ, открытымъ для счастья, сказать, когда нибудь: битва давно уже кончилась, побда давно уже одержана. Такая-то сестра твоя Мери. Понимаешь ли ты меня теперь, Грація?

Грація все еще смотрла на нее пристально и не отвчала ни слова.

— О, Грація, милая Грація! сказала Мери, еще тсне приникая къ груди, съ которою такъ долго была разлучена. — Если бы ты не была счастливою женою и матерью, если бъ у меня здсь не было малютки тёзки, если бы Альфредъ, добрый братъ мой, не былъ твоимъ возлюбленнымъ супругомъ, откуда проистекалъ бы мой сладостный восторгъ, которымъ проникнута я въ эту минуту. Я возвращаюсь къ вамъ такою же, какою васъ оставила. Сердце мое не звало другой любви, и рука моя никому не была отдана безъ него. Я не замужемъ и даже не невста: все та-же Мери, сердце которой привязано нераздльною любовью къ теб, Грація.

Теперь она поняла ее; лицо ея прояснилось, слезы облегчили сердце; она упала на шею сестр, плакала долго и ласкала ее, какъ ребенка.

Немного успокоившись, он увидли возл себя доктора съ сестрою его Мартою и Альфредомъ.

— Сегодня тяжкій для меня день, сказала Марта, улыбаясь сквозь слезы и обнимая племянницъ: — я разстаюсь съ милою Мери, ради вашего счастья. Что можете вы мн дать въ замнъ ея.

— Обратившагося брата, сказалъ докторъ.

— Конечно, возразила Марта:- и это что нибудь да значитъ въ такомъ фарс, какъ….

— Нтъ, пожалуйста! прервалъ ее докторъ голосомъ кающагося.

— Хорошо, я молчу, отвчала Марта: — однако, какъ же я буду теперь безъ Мери, проживши съ нею полдюжины лтъ?

— Вамъ слдуетъ, я думаю, переселиться къ намъ, сказалъ докторъ. — Теперь мы не будемъ сердиться.

— Или выйдите замужъ, тетушка, сказалъ Альфредъ.

— Да, спекуляція не дурна, отвчала старушка:- особенно если выбрать Мейкля Уардена, который, какъ я слышу, очень поисправился во всхъ отношеніяхъ. Только вотъ бда: я знала его еще ребенкомъ, когда сама была уже не въ первой молодости, — такъ, можетъ быть, онъ и не захочетъ. Ршусь уже лучше жить съ Мери, когда она выйдетъ замужъ; этого, конечно, не долго ждать; а до тхъ поръ проживу и одна. Что вы на это скажете, братецъ?