Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969)
вернуться

Друнина Юлия Владимировна
Шрифт:

1965

«Здесь продают билеты на Парнас…»

Здесь продают билеты на Парнас, Здесь нервничает очередь у касс: — Последний кто? — Молчат, последних нету… Фронтовики, Толкучка не про нас, Локтями грех орудовать поэту! …В дни, когда было надо Ринуться в пекло боя, Гудели военкоматы: — Последний? Я за тобою! — И первыми шли в разведку С группой бойцов добровольной Очкарик из десятилетки С толстой комсоргшей школьной. И мы пропадали без вести, Строчили на нас похоронки. Но в эту толкучку лезть нам?.. Нет, мы постоим в сторонке. Вот ежели будет надо Ринуться в пекло боя, Услышат военкоматы: — Последний? Я за тобою!

1965

СТРАНА ЮНОСТЬ

Дайте, что ли, машину Уэллса — С ходу в Юность я махану. Ни по воздуху, Ни по рельсам Не вернуться мне в ту страну. Там, в землянке сутуловатой (Неубитые! Боже мой!), — Ветераны войны — Ребята, Не закончившие десятый, Перед боем строчат домой. Там Володька консервы жарит, Там Сергей на гармошке шпарит. Отчего это перед боем Небо бешено голубое?.. Эх, мальчишки! О вас тоскую Двадцать лет, Целых двадцать лет!.. Юность, юность! В страну такую, Как известно, возврата нет. Что из этого? Навсегда Я уставам ее верна. Для меня беда — не беда, Потому что за мной — Война, Потому что за мной встает Тех — убитых — мальчишек взвод.

1965

ГЕТЕРЫ

«…Лучшая часть афинских гетер были в Греции единственными женщинами, о которых древние говорят с уважением».

Ф. Энгельс
Пока законные кудахчут куры По гинекеям — женским половинам, Спешат Праксители, Сократы, Эпикуры К свободным женщинам — Аспазиям и Фринам. Что их влечет? Не только красота Прелестниц этих полуобнаженных: Гетера образованна, проста, Она их половинам не чета, Куда до милых умниц скучным женам! (Пусть добродетельны они стократ!) И вы, историки, от фактов не уйдете: Умом делился не с женой Сократ — Он изливался грешной Теодоте. (Она грешна, поскольку не хотела Законной сделкою свое оформить тело И в гинекеях прокудахтать жизнь. Ценой «падения» она взлетела…) Вершила судьбы Греции Таис. Ваял Пракситель Афродиту с Фрины. Леяне памятник поставили Афины. Леонтиона, критик Эпикура, Опять-таки гетерою была… И я скажу (пускай кудахчут куры И бьют ханжи во все колокола): Не зря до нас В компании богов Дошли те женщины Сквозь тьму веков!

1965

ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ

К полуночи муж наконец пришел. Снял, снова надел очки И сел, положив на накрытый стол Сжатые кулаки. Жена разогрела остывший чай, Сказала жалея: — Сморился, чай? Как долго сегодня у вас местком! — А он вдруг хватил по столу кулаком — С меня достаточно! Не могу Темнить, на каждом темнить шагу. Люблю другую. Устал от лжи. Уйду. И ты меня не держи!.. — Не сразу женщина поняла — Гудели в ушах ее колокола. Но, видно, не знал он своей жены — Стоит возле стенки белей стены, А голос обычен — певуч, глубок: — Держать буду, думаешь, голубок? И больше ни слова. Ни капли слез. Ни женских упреков. Ни бабьих угроз. Он снял И опять надел очки. Он сжал И опять разжал кулаки, Рывком отодвинул накрытый стол, Поднялся, Сел И опять пошел. Он к двери шагнул, Как идут на расстрел. Вдруг выскочил сын — Босоногий пострел, И крикнул: — Куда ты? — Но мальчика мать обняла, И руки ее, как два сильных крыла. Сказала: — Простынешь! — Прижала к груди. Потом приказала мужчине: — Иди! — И — выстрел: Стрельнула тяжелая дверь… Все кончено, Можно заплакать теперь.

1965

ОРЛЫ

Два сильные, Два хрупкие крыла, И шеи горделивый поворот… Да здравствует безумие орла, Бросающегося на самолет! Он защищал свое гнездо, как мог — Смешной гордец, пернатый Дон-Кихот Да здравствует взъерошенный комок, Бросающийся в лоб на самолет. Ах, донкихоты, как вы ни смелы, Геройства ваши — темы для острот. И все-таки, да здравствуют орлы, Бросающиеся на самолет!

1965

ПЕРВЫЙ ЛЕТЧИК

За ним бежали, угрожали, ржали: «Вяжи его, антихриста, вожжами!..» Наверх! По лестнице церковной, ветхой, Через четыре скользкие ступеньки. Вот колокольня. Опалило ветром. Внизу — игрушечные деревеньки. Крестились бабы. Малыши визжали. А крылья за спиной его дрожали — Чудные, с перепонками из кожи. Одно мгновенье, С нетопырем схожий, Помедлил он над пропастью, Над веком И вниз: Не ангелом, Не чертом — Человеком… Рязанский мужичонка неученый, Икар в лаптях, эпохой обреченный! Как современники понять тебя могли? Летя к земле, Ты оторвался от земли… И вот лежишь, распластанный, в пыли. Но к звездам без тебя Не взмыли б корабли!

1965

«В постели, в самолете иль в бою…»

В постели, в самолете иль в бою Нам суждено окончить жизнь свою… Мы все смирились с этим «суждено», Но всей душой я поняла одно: В последний миг, у смерти на краю (В постели, в самолете иль в бою), Когда вот-вот порвется жизни нить, Мы человеческую честь свою Особенно обязаны хранить. Хочу, в последний отправляясь путь, Без страха в очи Вечности взглянуть Из-под тяжелых непослушных век. Пусть знает смерть — уходит Человек!

1965

ГОЛЫЙ КОРОЛЬ

В городе праздник: Горланят фанфары. Давит друг друга народ. Это король, Кривоногий и старый, Голый, как в бане, идет. Кажется он неприличным и жалким, Не помогает божественный сан. Брюхо имеет, что твой барабан, Палочки ног — барабанные палки. Но повторяет без устали свита: — Что за камзол! Как изысканно сшито! — Юная фрейлина с ангельским взглядом Тощим его восхищается задом: — Что за изящные панталоны! — В нос повторяет она умиленно. Маршал — седая, как лунь, голова — Хвалит «брабантские кружева». И мадригалит без устали свита: — Мило! Прелестно! Изысканно сшито! — Божий помазанник (Ну и дела!) Гордо шагает в чем мать родила… Только не думайте, милые дети, Будто такое бывает на свете: Что идиота с надутым лицом Мы величаем порой мудрецом, Что спекулянта венчаем поэтом (И «эпохальным» нередко при этом!), Что превозносим за верность Иуду, — В жизни Не встретишь подобного чуда. Так что не думайте, милые дети, Будто такое бывает на свете, Что по дорогам Реальной земли Голые шествуют короли.