Джейн кивнула.

После ухода Мэри Поппинс дети и впрямь не легли спать. Они лежали в кроватях, то и дело посматривая в угол. Четыре темных силуэта спокойно и беззвучно стояли около раскладушки.

— Куда мы поскачем завтра? — спросил Майкл. — Может, навестим тетушку Флосси и спросим, как ей понравилась сегодняшняя прогулка? Он зевнул и закрыл правый глаз. «Смотреть можно и одним, — подумал Майкл. — А другой пока отдохнет».

— А я бы хотела поехать в Тимбукту, — проговорила мечтательно Джейн. — Мне название нравится. Тимбукту. Очень красиво.

Последовала долгая пауза.

— Как ты думаешь, Майкл? — позвала Джейн.

Но Майкл не ответил. Он закрыл другой глаз (всего на секунду!) и сразу же заснул.

Джейн села в кровати и стала наблюдать за тросточками. Она наблюдала и наблюдала, наблюдала и наблюдала, пока ее голова постепенно не упала на подушку.

— Тимбукту, — сонно прошептала Джейн. Больше она ничего не смогла произнести — слишком уж ей хотелось спать…

Внизу дедушкины часы пробили десять. Но Джейн не слышала их. Не слышала она, как в Детскую тихо вошла Мэри Поппинс и принялась раздеваться под ситцевой ночной рубашкой. Не слышала, как мистер Бэнкс запирал двери, как Дом устраивался на ночь. Ей снился прекрасный сон о лошадях, пасущихся на зеленом лугу… Вдруг кто-то окликнул ее по имени.

— Джейн! Джейн! Джейн! — раздавался настойчивый шепот.

Она вскочила. За темным силуэтом спящей на раскладушке Мэри Поппинс она увидела Майкла, который сидел на краю своей кровати и прижимал палец к губам.

— Я слышал какой-то странный шум, — прошипел он.

Джейн насторожилась. Так и есть!

Затаив дыхание, дети прислушались к тонкой трели отдаленного свистка.

— Фью-ю-ю! Фью-ю-ю!

Постепенно он приближался. Вдруг снаружи кто-то позвал:

— Пойдем, Сахар! Пойдем, Легконожка! Пойдем, Конфета! Пойдем, Мята! Торопитесь, а то опоздаете!

И тут же в углу, возле кровати Мэри Поппинс, что-то задвигалось, застучало, зазвенело.

— Бум! Дзынь! Бах! Бах!

Все четыре трости одна за другой поднялись в воздух и вылетели в окно.

Пулей дети выпрыгнули из кроватей и подбежали к подоконнику. На улице было темно. В небе не горела ни одна звезда. Но над ветками вишен что-то сверкало странным, непонятным блеском.

Это была мисс Калико. Вся утыканная булавками, как еж колючками, она скакала по небу на мятной лошадке. Хлыст в ее руке легко щелкал, а трели свистка пронзали сонное спокойствие ночи.

— Пошевеливайтесь, копуши! — прикрикнула мисс Калико, когда четыре леденцовые трости с ржанием приблизились к ней. — Танцор, осел ты эдакий, вставай! — сердито топнула ногой мисс Калико. И тотчас откуда-то снизу, из кухни, прискакала еще одна трость.

— Наверное, это тросточка Робертсона Эя, — догадалась Джейн.

— Трикси! Где ты, моя девочка? Пора вставать! — мисс Калико снова щелкнула хлыстом. Не успел звук хлопка растаять в воздухе, как из окна спальни мисс Ларк выпрыгнула следующая «лошадка» и присоединилась к остальным.

— Пойдем, Полосатик! Пойдем, Леденец! Пеструшка! Рысак!

Со всех сторон из домов выскакивали леденцовые трости.

— Прибавь шагу, Цветок! Осторожнее, Медок! И за мною все гурьбой возвращайтесь-ка домой! — пропела мисс Калико.

Она свистела и, смеясь, щелкала хлыстом, а мятные лошадки слетались к ней отовсюду.

Все небо было сплошь усеяно ими. Оно звенело от топота копыт и конского ржания. Вначале лошадок было не очень хорошо видно, но вскоре из-за деревьев показался краешек Луны, и тросточки засверкали во всем своем великолепии. Они переливались, вспыхивали и искрились, а мисс Калико продолжала звать их домой.

— Вставайте, мои хорошие! Вставайте, мои сладкие!

Хлыст ее щелкал, и лошадки галопом кружились вокруг хозяйки, храпя и встряхивая гривами.

Над Парком медленно взошла Луна, полная и круглая. Взглянув на нее, Джейн схватила брата за руку.

— Майкл, посмотри! Луна синяя! — закричала она.

И действительно, Луна была синей. Величественно она плыла по небу, и ее яркие лучи окрашивали Парк, Вишневую улицу и Дом Номер Семнадцать во все оттенки синего и голубого.

А в ее лучах скакала вереница мятных лошадок, возглавляемая мисс Калико. Их силуэты на мгновение возникали на фоне синего лунного диска и улетали прочь, растворяясь в ночи.

Постепенно голос мисс Калико стих вдали, даже щелканья хлыста не стало слышно. Словно она и ее лошадки растаяли в лунном свете.

— Из самого лучшего сахара! — донесло эхо в последний раз. Затем все смолкло. Последовала долгая пауза.

Наконец Майкл нарушил молчание.

— Нам все-таки не удалось их сохранить, — сказал он горестным шепотом.

— Она предупреждала нас… — отозвалась Джейн, глядя в пустое небо.

Они отошли от окна, и синий лунный свет заструился в комнату. Разлившись, словно вода, по полу, он миновал детские кроватки и подобрался к стоящей в углу раскладушке. Потом дерзко встрепенулся и пробежал по щеке Мэри Поппинс. Она не проснулась. Лишь улыбнулась таинственной, удовлетворенной улыбкой, словно даже во сне была чрезвычайно довольна собой.