В апреле полыхала уже на всей протяженности русско-бухарской границы. А в мае Бухарский эмир официально объявил Российской Империи священную войну - джихад. Исправляющий должность воинского начальника Туркестана, генерал-майор Романовский немедленно запросил подкрепления. Он еще не знал, что три, из четырех, прибывших с новым наместником Западной Сибири и Туркестана полков были уже на подходе к Верному.

– Прибывшие с вами, Ваше высочество, войска должны как-то исправить ситуацию?

– Да-а-а. Здесь мы не можем допустить и тени сомнения... Впрочем, это не важно. Вы, как я понимаю, принимаете наше предложение?

– Почту за честь, Николай Александрович, - я тоже умею понимать намеки. Если о военных планах мне знать не положено, так и не зачем пробовать. Не скажу, будто бы совершенно не интересно. Просто - всему свое время. Все тайное рано или поздно становится явным.

– Вот и славно, - неожиданно искренне, обрадовался наследник. И переглянулся с супругой.

– Только, Ваше высочество? А как же быть с жандармским расследованием? Я ведь до сих пор, в некотором роде, обвиняюсь в государственных преступлениях. И мои люди...

– Я уже было решил, будто вы не спросите, - весело рассмеялся теперь уже мой прямой начальник.
– Не волнуйтесь, Герман Густавович. Расследование прекращено, а дело отправлено в архив. Вам, с вашими помощниками, более ничего не грозит.

– О! Благодарю! Это замечательный подарок, Ваше Императорское высочество!

– Ну что вы, - отмахнулся молодой принц.
– Это пустяк. Не мог же я, представитель Государя в этих землях, доверить все гражданское правление какому-то заговорщику и сепаратисту. Некоторые...

– Приверженцы традиций, - подсказала Минни, едва только заметила малейшее затруднение с подбором эпитетов в речи мужа.

– Вот-вот. Эти убеленные сединами приверженцы традиций могут нас не понять. Станут еще болтать... А кто-то ведь и станет слушать...

– Володя? Рескрипт, - тихо, будто бы чтоб не помешать супругу, попросила Дагмар у адъютанта.

– А вот это, - протягивая руку в сторону князя, мигом сориентировался Великий князь.
– Действительно подарок.

– Что это?
– щурясь, как слепец, пытался разглядеть я плывущие перед глазами буквы.
– Простите, Ваше высочество. Потрясение столь сильно... И доктор... Он пока запрещает мне читать.

– Позвольте мне?
– жалобно попросил, выглянув из-за широких плеч Барятынского, Миша Карбышев.

– Да-да. Прочти, пожалуйста.

Секретарь осторожно, как величайшую ценность, кончиками пальцев, принял документ, украшенный императорской печатью, прокашлялся и замер, побледнев. Его брови взлетели так, словно бы он увидел в тексте царского повеления вынесенный ему лично смертный приговор.

– Герман Густавович, - почему-то шепотом, наконец, сказал он.
– Здесь сказано, что наш Государь Император, Александр Второй Освободитель, сим дозволяет акционерному обществу "Западносибирская железная дорога" начать строительство согласно проведенных изысканий. И повелевает: "проложить путь железный, со станциями от четвертого до первого класса, на всем протяжении из Красноярска, до Тюмени, с заходом в виднейшие города и поселения".

– Наш Государь, Миша, - безуспешно пытаясь унять бьющееся, как дикая птица в клетке, сердце, выговорил я.
– Весьма разумен и мудр. Это поистине судьбоносное для востока страны решение! Начало великого, транссибирского пути, который свяжет два великих океана!

– Ха! Нихренаж себе...
– выдохнул, под дружный хохот всех моих гостей, бравый Владимир Барятынский.

– А я вам говорил, Володя. Дайте этому Лерхе палец, он непременно постарается откусить руку по локоть, - утирая слезы из уголка глаза, сквозь смех, выговорил Никса.
– Погодите, наш Герман еще и в Пекин свою чугунку протянуть пожелает!

– Эх, - горько вздохнул я.
– Ваши слова, Николай Александрович, да Богу в уши бы! Как было бы здорово...

Чем, естественно, вызвал новое обострение хорошего настроения у всех присутствующих. И пока гости смеялись, жестом подозвал растерянно выглядевшего Карбышева, и прошептал ему на ухо несколько слов. Тот аккуратно, как бомбу, положил царский рескрипт мне на одеяло, и вышел из спальни.

– Коли так, Ваше высочество, то и у меня будет вам подарок, - втиснулся я в первую же образовавшуюся паузу.
– Только прежде, позвольте вопрос? Скажите, что теперь будет с горным правлением?

– Это вы к чему?
– в один миг вернув серьезное выражение лица, нахмурился Николай.

– Я, Ваше Императорское высочество, желал бы видеть в вашем краю порядок и единообразие в управлении. В Томске, смею надеяться, уже удалось покончить с разного рода злоупотреблениями...

– Да-да. Этот ваш Фонд! Наслышан. И дозволяю расширить это благое начинание на прочие области и губернии наместничества. Подготовьте потребные документы, я подпишу.

– Это хорошо, - кивнул я.
– Однако же, деятельность Барнаульских начальников...