– Их выпустил из келий Лжеклавдий.

Почему он ведет себя так, словно ничего не случилось?

– Не понимаю, ведь в надписи говорилось о Юлиане.

– Вы верите вору на слово?
– человек позволил интонации стать вопросительной, хотя всем видом давал понять, как мало его заботит вся ситуация около мощей и как много - шкатулка со сладостями.

– Их найдут?

Подвижность медленно возвращалась в тело. Теперь Лотт точно знал, что к его губе приложен лед. И то, что он лежит на чьих-то коленях.

– Может да, может нет. Еще из города выезжали повозки с матерью и дочкой. Старым пьяницей и турнепсом. С немым крысоловом и его дохлым заработком. Из разных ворот. Сир Галлард выслал погоню, но все дороги пусты. Если бы пропали мощи, люди рвали и метали. Подозревали каждого встречного. Их бы нашли быстро. И других, на них похожих. Всех, вызывающих подозрение. И растерзали на месте. А так - украдены старые доспехи. Вот и все.

– Зачем?

– Знает только заказчик. Пропавшие доспехи, конечно, прискорбная новость. Но она меркнет по сравнению с неким Лоттаром Маршем, разрывающим тварей преисподней с такой легкостью, будто сам является оным.

– Кто вы?

Человек улыбнулся. Вышла жабья ухмылка.

– Я думаю, вы догадались.

Лотт отодвинул лед от губы. Повернул голову. Квази не шел новый наряд. Суконный платок спрятал роскошные кудри, сутана скрыла заманчивые формы. Скарабей исчез под слоями монашеского одеяния. Его место занял другой символ.

– Не бойся, Лотт, - сказала чародейка.
– Все будет хорошо.

Он бы с ней поспорил насчет этого.

На белом сукне сутаны ярко-красным бельмом застыл остроухий зверь. Псы Господни. Белые. Инквизиторы. Интересно, как долго его станут пытать перед казнью?

Интерлюдия

Цена

Следы, тянущиеся за колеей, ясно давали понять - люди проигрывают гонку со смертью. Три твари. Самая крупная чуть отставала, но всадник был уверен, что в стороне не останется. След от колеса еще не застыл в дорожной жиже. Погоня отставала часа на три, может быть и на все четыре.

Он вытянул из кожаной сумки письмо с печатью архигэллиота. Еще раз перечитал. Нужно спешить. Крайне важно присутствовать при этом. Не только для него. Речь о тысячах жизней.

Сгнившая веревка стянула шею. Сломанное у древка аурийское копье уткнулось в живот, холодя кожу.

Они выбрали свою судьбу. Он не обязан этого делать. Еще можно повернуть назад и следовать плану.

Закованный в латы путник двинул шпорами в бока лошади, задавая быстрый темп.

Трава местами выгорела. Осень превратила дерн в хрусткую соломку телесного цвета. Юго-восточный ветер трепал отросшую за время службы вороную гриву коня, словно хотел уберечь от таящейся впереди опасности и заставить повернуть назад.

Он бросил взгляд на далекий океан. Казалось, Крылья раздвигают Пенную Бухту и вот-вот из тверди вырвется серафим в ореоле божественного света. Отвесные, словно кто-то сделал гладкий сруб невидимым топором, скалы были испещрены незамысловатым рисунком. Само по себе непримечательное зрелище. Если не оценивать масштаб.

Каждое перо размером превышало крепостные стены Солнцеграда. Чтобы высечь такой узор вдоль всего залива по обоим берегам ушли бы века. Не говоря уж о сотнях сорвавшихся вниз каменщиков. Достояние Мертвого Царства, реликт Эры Забытых.

Он смотрел, как волны бьются о Крылья, орошая их мокрой солью, омывая и подтачивая. Ему нравилось представлять себя таким же узником плоти, рвущимся к долгожданной свободе.

Заброшенная дорога часто виляла между окруженными сухостоем острыми валунами. Приходилось осторожничать, чтобы лошадь не ранила ногу, подвернись на пути такое добро.

Солнце грело знатно. Казалось, нагрудник накален добела. Он откупорил бурдюк с теплой водой, смешанной с уксусом, и смочил горло. Редкостная дрянь. Он пожалел, что не взял с собой вина.

Колея завиляла из стороны в сторону. Плохой знак. Он до конца верил, что им повезет.

Конь заржал от удара пятками и бросился вскачь.

... Фургон наскочил на камень и одна из осей надломилась. Хозяин дико махал стулом, пытаясь отогнать тварей от себя и родных. Женщина сидела внутри повозки и кричала. Мальчик лет восьми, чинивший колесо, громко плакал.

Семилап и гнилозуб. Плохо дело.

Всадник выскочил вперед, перекрывая дорогу падальщикам. Вытянул шестопер из петли в седле. Семилап получил по голове и распластался на земле. Гнилозубу повезло больше. Тварь выбила его из седла. Когти противно заскребли по металлу. Шлем, секунду назад спасший жизнь, теперь мешал обзору.

Гнилозуб грыз левую ногу, пытаясь подобраться к любимому лакомству. Он ударил падальщика кулаком. Оттолкнул визжащее тело свободной ногой. Попытался подняться на четвереньки. Слишком тяжело. Чертовы железки.