Коблов. Ну, там преступности еще побольше, чем у нас.

Звонок в дверь.

Былкин. Надя, не открывай. Спроси кто.

Надежда. Ну кто-кто. Клава ключи, как всегда, забыла (открывает дверь).

Какой-то человек в шапке, закрывающей пол-лица, падает на пол и хватает Надежду за ноги.

Надежда. Что такое? Кто вы такой? Отпустите меня немедленно. Стёпа! Грабитель!

Подбегает Былкин.

Былкин. Вот видишь. Открываешь, не спросив. Эй, бандит! Что ты делаешь! Убью! (Решительно срывает с незнакомца шапку. Удивлен). Коля, ты?!

Микола (поднимая голову). Ну а хто ж.

Былкин. Ты откуда взялся?

Микола. С Днепропетровска.

Былкин. Какими судьбами? А что ты по полу ползаешь? Надь, узнаешь гостя?

Надежда. Да где-то как будто видела.

Былкин. Еще как видела! Это ж Колька из Днепропетровска.

Надежда. Колька-бандит?

Микола (довольно). Бандит, бандит.

Былкин. Он, помнишь, сначала у меня шофером был, а в девяностых стал машины угонять и срок получил. Ну, вставай!

Микола. Не встану.

Надежда. Коль, да ты что? Встань сейчас же!

Микола. Ни за шо не встану, пока не ответите согласием.

Былкин. Да в чем же мы должны с тобой соглашаться? Если хочешь привлечь меня к бандитским разборкам, то извини. Я против криминала.

Микола. А шо криминального в том, шо я прошу руки вашей…

Былкин. Моей руки? Коль, мы еще не в Сан-Франциско, и я не той ориентации.

Микола. Но имеете взрослую дочь.

Былкин. Ну да, имею, и что? Ты мне угрожаешь?

Микола. Та вы шо, Степан Петрович? Если я прошу руки вашей доченьки, разве ж это угроза? Я ж не насильно, а как положено и коленопреклоненно. (Становится на колени.)

Былкины переглядываются.

Былкин. Ну, встань, поговорим.

Микола. Не встану, пока не дадите согласия.

Надежда. Коль, ты с луны свалился? Какое согласие? Разве теперешние молодые люди спрашивают согласия у родителей?

Былкин. Да и мы ни у кого не спрашивали.

Микола. А я хочу, шоб усе было как по-старинному. Шоб у батьки дозволения попросить, шоб невеста была согласная, и потом шоб у церкви венчаться. И шоб она была у белом платье, а я у смокингу и с розочкой отута.

Надежда. Ой, как ты красиво говоришь, Коля! Это тебя так в тюрьме научили?

Микола. Та шо вы тюрьмой попрекаете. Тюрьма давно была. И судимость снята, так шо я полноправный гражданин свободной и независимой Украины. По-нашему — незалежной.

Былкин. Ну, если так, то и не залеживайся, вставай.

Микола встает, отряхивается.

Понимаешь, ведь Клавдия, она у нас самостоятельная. Она хочет только за иностранца.

Микола. А я хто? Я иностранец и есть.

Былкин. Ты? А, ну да, извини. Я забыл, что ты на Украине живешь.

Микола. Не «на», а «вы».

Былкин. «Кто» — мы?

Микола. Та не вы, а ввв. Я имею на вид, шо не на Украине, а в Украине.

Былкин. Извини, пожалуйста. А в чем разница?

Микола. А у том, шо раньше вы считали, шо Украина — это окраина. России. На окраине, на Украине. А теперь мы суверенная держава, як и вы, поэтому «в Украине», а не «на».

Былкин. Ну, извини, извини. Это во мне, наверное, остаточный этот… великодержавный шовинизм говорит. Ладно, исправлюсь, а пока расскажи, как живешь. Шоферишь или воруешь?

Микола. Хто, я? Степан Петрович, як шоб я был шофером или просто бандитом…