И закричала, только вот бульканье и хрип вырвался из завязанного рта.

'Почему я здесь? Для чего? Может быть потому, что дети выжили'. Предположила, чувствуя облегчение. Будто бы камень с души свалился. Шаги заставили насторожиться. Тук-тук так каблук стучит о каменный пол. Звонко. И гулкое эхо после. Словно идущий медлит. Ждет. Мучает её.

Приблизился, и скрипнула дверца решётки. Звякнула связка ключей, зажатая в тонких пальцах. В свете факелов она хорошо рассмотрела его лицо. Красивый, даже утончённый, но взгляд светлых голубых глаз - хищный. Их взгляды встретились и кровь Рикарды, заледенела, настолько сильный голод был в его взгляде. Жуткий и непреодолимый.

В её голове появились чужие мысли, простые слова, а за ними таилась бездна. Обещание, невыносимой пытки, настолько жуткой, что смерть была бы избавлением.

– А я знаю, чего ты больше всего боишься,- сказал так просто, смешливо по-детски.

– Знаешь, - прошептала в мыслях в ответ.- И чего?- переспросила, не веря, что кто-либо кроме неё может знать самое сокровенное, спрятанное от всех.

– Меня. Ты боишься меня в себе ощутить. Не так ли?
– В вопросе таилась насмешка и предвкушение.

Рика поняла и вздрогнула, яростно дёргая цепи. Внутри неё всё мгновенно оборвалось. Рыдания душили. Тело покрылось испариной.

Валек вздохнул, ощущая её запах, дыша полной грудью. Страх заводил его, но он медлил, наслаждаясь игрой. Затем открыл дверь и произнёс вслух, голосом лаская её кожу, словно поглаживая пёрышком:

– В тебе столько жизненной силы. Обещаю, я медленно сломаю тебя, а затем осушу, смакуя на языке кровавые капли и медленно забирая энергию жизни, пока твоё сердце не остановится...- Приблизился, словно для поцелуя, чувственно улыбнулся, а Рика рыдала и билась в цепях, раздирая в кровь запястья. Её знобило. Сознание отключилось. Остался лишь первобытный животный страх. Кошмар Рикарды воплотился в реальность.

Рассвет нежно раскрасил небо, как умелый творец любимое полотно, рисуя на светло голубом холсте розовые полосы, оранжевые блики и малиновые всполохи, словно пятна сладкого фруктового сиропа на леденце.

Он сидел на переднем сиденье напротив водителя в первом из двух джипов в столь ранний час пересекавших шоссе. Окно было слегка приоткрыто, и утренний ветерок бодрил, освежая лицо. В зеркале поймал отражение темнокожего мужчины, сидевшего позади, лениво смотревшего на дорогу за лобовым стеклом. Карие глаза мужчины были такого тёмного оттенка, что чернотой напоминали обсидиан. 'Цепкий взгляд хищника временно затаившегося в засаде', подумал Джеймс и вновь посмотрел в раскрытое окно.

Асфальт ещё не нагрелся, но через пару часов в этих местах настанет знойное пекло. Настанет час, когда даже самые дорогие автомобильные шины плавятся, а гудрон прилипает к подошвам, проедая насквозь. Час, когда небо полночно синее, а в вышине кружит гриф, полноправный хозяин небес, рассекающий воздух. Свободный и гордый охотник, зорким глазом высматривающий добычу.

Сна не было ни в одном глазу, каждая клеточка буквально кипела от энергии переполнявшей его. Пять часов отдыха пролетели мгновенно в унылой комнате без окон в подвале многоэтажного дома, временном убежище между подготовительными тренировками. И вот - сегодня ему предстояло задание, настоящее, рискованное, без права на ошибку, где жизнь его и незнакомых людей стояла на кону.

Кто-то закашлялся, зашуршала бумага, но Джеймсу не было нужды оборачиваться: он и так знал, чем занимается молодой сухощавый мужчина с бледным лицом и крючковатым носом, листающий библию, астматик, неистово верящий в бога. Настоящий фанатик. Заслонка была прикрыта, но всё равно, чтобы не слышать их беспокойные, навязчивые, словно разъярённые осы мысли, Джеймсу необходимо было прилагать усилие.

Никто не знал друг друга. И это была проблема. Мужчины были одиночками, как и он сам, только священник выглядел мягкотелым. 'На кой чёрт он нам сдался', подумал Джеймс. Но, команду собирали по приказу сверху.

Водитель крепкий мужик в чёрной одежде, напоминал медведя. Двухдневная щетина, цепкий взгляд, из тех, кто замечает мелочи. Кольцо на безымянном пальце и сожаление об утрате. Джеймс узнал его, сработала фотографическая память. Газетная вырезка восьмилетней давности, одна из многих, что сохранил . Там говорилось, что по трагической случайности в огне погибли женщина и девочка. 'Если бы девочка выжила, была бы моей ровесницей', подумал Джеймс. Он чуть прикрыл глаза, стараясь выглядеть расслабленным, но мозг работал, выстраивая последовательные цепочки. Вспомнился давнишний разговор, подслушанный случайно, глубокой ночью, когда Джеймс должен был в плену Морфея разглядывать цветные сны. Но, вместо этого стоял в пижаме возле незакрытой двери кабинета Бенедикта третьего. Услышал пару слов о собственной персоне, о не найденном ребёнке, о цене за что-то драгоценное. Вздрогнул, и медленно крадясь на цыпочках, ушёл к себе, забыв про свой ребяческий вопрос. Охрипший голос кардинала, лепечущий и неуверенный и колючий, звонкий, как осколки хрусталя, рассыпанные по столешнице, голос незнакомца въелся в память . И не забыть до смерти ему тона, которым была произнесена всего лишь пара слов. Тона включившего животный дремлющий инстинкт. Джеймс пятился к стене, подальше от двери а мочевой пузырь предательски грозил опорожниться. Настолько сильным и зловещим был посыл таящийся в словах, того кому всецело доверял: их души за неё отдам.

В тот день его мир рухнул. Всё изменилось. Джеймс стал другим: он никому не доверял, выискивая истину, незаметно складывал реальную картину.

Поворот едва не миновали, указатель скрывался в кустах. Серый асфальт сменился на глинистую однополосную колею, и чёрный джип плавно поехал вперёд, направляясь к мосту. Джеймс достал карту лежащую в бардачке, развернул и просмотрел маршрут. Приблизительное место расположения гнезда кровососов терроризирующих близлежащий городок, находилось где-то за горной рекой. ' Интересно, насколько хорошо ознакомлены с делом эти профи, сидящие в джипе рядом со мной?' Использовать силу не хотелось, слишком легко, поэтому Остин спросил: