— М-м-м, — стонал парень от удовольствия.

— Что? Вкусно? Ешь! — приговаривала тётка, наблюдая, как племянник уплетает за обе щеки.

— Прямо как в детстве, у бабы Люды, — прошамкал Сашка. — Сейчас бы ещё молочка парного, из-под коровы! Ох!

— А вот это извините — чего нет, того нет! Коров мы здесь не держим, — ответила тётя Галя. — За коровой уж больно много уходу. Мама, покойница, держала у себя в Белькино, а я здесь не держу. Корове хлев нужен, сено на зиму. Летом пасти надо целый день, а где у меня время? Нет, мы и без коровы хорошо живём. Вот кур пяток есть, да. Кстати, на вот, яички варёные, домашние, кушай.

Тётя Галя подвинула Сашке миску с яйцами.

— Угу, угу, — закивал тот, с готовностью разбивая скорлупу.

— Посиделки-то у бабушки помнишь? — снова принялась за воспоминания Галина Сергеевна. — Как столы на улицу выносили? А пироги её? Ох, какие пироги она пекла! В русской печке. Мы с сестрой выросли на этих пирогах. Бывало, мать с четырёх утра на ногах — корову подоит, поросятам задаст, а потом пойдёт тесто замешивать. Мы с Ольгой проснёмся, а уж запах опары на весь дом. Значит, к обеду пироги будут. Вот, помню, всё утро и хожу вокруг кадки с тестом. Опара пышная, из кадки лезет, а я кусочки отщипываю — и в рот. Любила сырое тесто. Мать меня шлёпнет: «Куда сырое лопаешь, живот заболит!» Вот позавтракаем, и мама принималась пироги печь. Начинка всегда разная — и с яблоками наделает, и с капустой, и с яйцами. Противень у неё такой большой был, штук двадцать пирожков помещалось. Вот загрузит она его полный — и в печь. Запах! На всю деревню. Ребятня со всей округи к нам сбегалась. Мама всех угощала. Кто ни постучит, всяк с гостинцами уходил. По три-четыре ведра пирогов напекала, а к вечеру ничего уж не было. Что сами съедали, а что раздавали. Никогда родители не скупились, хотя жили-то бедно. Денег у нас мало было, считай, только своим хозяйством кормились. Папка, дед твой, с войны контуженный пришёл. На оба уха не слышал. Слава богу, хоть руки-ноги на месте. На тракторе работал. Работящий был мужик, непьющий. И обязательный. Если что обещал, непременно выполнит. Помню, обещал мне к осени пальто новое купить — день и ночь работал, но купил. Такой вот был у нас папка. А мамка дояркой в колхозе работала. Аппаратов доильных тогда, после войны, не было. Руками доили. И спина болела, и руки болели. Но ничего — жили, не жаловались, нас с сестрой вырастили и выучили. Родители сами неграмотные были, а мы с Ольгой и школу закончили, и профессии получили. А ты вон уже и высшее образование имеешь. Внук тракториста МГУ закончил — шутка ли? Жалко, померли дед с бабкой, не увидели, как ты журналистом стал. Да, Саш?

Сашка кашлянул, задумчиво жуя картошку и не зная, что сказать. А тётя Галя, вздохнув и расправив на коленях юбку, продолжала.

— А когда мы с Ольгой выросли, совсем хорошая жизнь началась. Отстроили уже всё после войны. Техника новая на селе появилась, крестьянам много легче работать стало. Папка с мамкой работящие были, а потому хозяйство у них зажиточное образовалось. Земли им дали тридцать соток, папка дом новый на этой земле построил. Сам, без посторонней помощи! Вот какой сильный мужик был! Сейчас заставь тебя или Славку дом построить, тут же ножки протянете. А дед ваш построил! И столько лет тот дом простоял, и мы в нём жили. И сейчас, небось, стоит…

Тётя Галя сделала паузу, и Сашка отвёл глаза в сторону.

— А какие яблони возле нашего дома росли! — полился дальше рассказ. — По весне, как цвести начинали, такой аромат шёл! Бывало, подойду к яблоньке, ветку наклоню, а там в цветках пчёлки копошатся… Хорошо! На майские праздники всегда в саду столы накрывали, под цветущими деревьями. Мама обязательно белую скатерть стелила, вышитую, блюда с пирогами ставила, кувшин с молоком парным. Поросёнка забивали и в печи запекали. Как сейчас помню — посреди стола стоит овальное такое, деревянное, большое блюдо с поросёнком и картошкой. Пахнет!.. Невозможно, аж слюнки текут. Ох! Получше любого шашлыка.

Кстати, мама долго шашлык не воспринимала, не русская это еда. И папа шашлык никогда не жарил. Это уж, когда мы с Ольгой замуж повыходили, мужья наши начали к мангалу становиться. А раньше мы не знали такого блюда, в печи свинину запекали.

Так вот, за стол садились гостей приглашали. И допоздна сидели — с песнями, с плясками! Патефон у нас был, довоенный ещё — пластинки заводили. Или гармониста звали — через дом от нас гармонист жил. Мама плясать любила. А папа, хоть и не слышал музыки-то, а всё одно вместе со всеми коленца выделывал. Уж и гармонь играть перестанет, а папка всё пляшет! Смешно…Так хорошо было — не то что сейчас… Люди тогда другие были, что ли… Добрые, открытые, не завидовали никому, последним делились. А сейчас такая жизнь пошла, ну её к чёрту…

Тётя Галя вздохнула, уставившись невидящим взглядом в окно. Сашка вяло жевал огурец.

— В родительском доме всегда уютно было, — проглотив комок, застрявший в горле, вновь заговорила Галина Сергеевна. — Я уж и замуж вышла, и уехала оттуда, а всё одно домой тянуло. Помню, когда Славку родила, одно лето не поехали мы в Белькино. Куда с грудным ребёнком по поездам трястись? Тем более родила я его поздно — хилый мальчонка был, болезненный. Это сейчас в такого бугая вырос. Так вот, я за два года, что дома не была, истосковалась вся. На следующее лето помчалась к маме, аж слёзы в глазах стояли. Муж всё смеялся — люди летом из Москвы к морю едут, а мы, наоборот, от моря в Москву. А мне всё равно было — пусть смеётся. Что мне то море? Мне наша речка Плетёнка роднее любого моря. А как померли родители, так и не стало мне туда дороги…

Сашка закашлялся, не зная, куда девать глаза.

— Ну что, поел? — спохватилась тётя Галя. — Давай со стола уберу.

— Да нет, ну что вы, я сам, — запротестовал парень.

— Ну конечно — сам! — отмахнулась тётка. — У вас, молодых, руки не из того места растут! Тарелку за собой помыть не можете. Вон как мой Славка. Поел, на столе всё бросил — и пошёл. Продукты какие, если остались стоять, всё на жаре стухнет. А ему до одного места! И ты небось такой же. — Галина Сергеевна сверкнула глазами в сторону племянника. — У вас даже холодильник не включен! И внутри мышь повесилась. Хоть бы проветривали холодильник-то, раз не пользуетесь.

Сашка молча капитулировал, предоставив тётке распоряжаться на кухне по своему усмотрению. Включив холодильник и проворно упрятав в него недоеденные племянником продукты, Галина Сергеевна вытащила из шкафчика кружки. На столе появилась банка с ягодным морсом.

— Вот — ещё морсику попей! Сама варила. Холодненький, в жару в самый раз! — налила она Сашке полную кружку. — И я с тобой попью — пить хочется.

Племянник с наслаждением отхлебнул ароматного красного напитка. Тётка опустошила свою ёмкость залпом.