— Несчастные случаи? Все бы так, да голова у трупа дюже побита.

— А вы пойдите попробуйте упасть в тот карьер… Кстати, а кто вы такие? — запоздало спохватился директор.

Ева компетентно ему сообщила:

— Мы знакомые трупа, мы подруги его жены.

— Кто-о?

Евдокия решила, что пора и ей внести ясность.

— Это жена, — пропищала она, указывая на бесчувственную Ирину, — а мы ее подруги. И хватит ее здесь нашатырным спиртом пытать. Того и гляди глаза пострадавшей пожжете. Прикажите-ка лучше ее отнести в нашу машину.

— В мою машину, — не без гордости уточнила Ева.

— Как это — отнести? Мы вызвали «скорую», — возмутился директор.

— Да пока ваша «скорая», бля, приедет, Ирка совсем завернется, — гаркнула Ева, чем окончательно распалила директора.

Он завопил:

— Вы бескультурье и хулиганка! Что за «бля»?! Не смейте здесь выражаться!

— Это вы бескультурье, — с достоинством ответила Ева, — всего лишь какой-то директор, а я-то как раз представитель культуры. У меня за плечами четыре конкурса и еще один на носу. Не сегодня завтра лауреата присвоят.

Директор был поражен:

— Вы представитель культуры? Да от вас только и слышно, что «бля»!

Ева окинула его презрительным взглядом и заявила:

— Советую уши почаще мыть. Не «бля», а «ля». Поняли? Ля-ля! — пропела она.

— Что за «ля-ля»? — опешил директор.

Ева фыркнула и ответом не удостоила, а Евдокия с гордостью пояснила:

— Это нота одна из семи. Нота «ля», неужели не слышали? Евусик у нас музыкант. Играет на фортепианах, поэтому срочно Ирину в машину несите. Ей нельзя здесь находиться, — согласно какой-то своей логике заключила Евдокия и, топнув ногой, приказала: — Немедленно!

— Да, ей нечего делать в этом вертепе, — подтвердила Ева. — У вас здесь коррида, считай, в каждом номере, а у нее и без этого горя хватает.

Как только речь зашла о вертепе, директор свел воедино всю информацию и счел за благо с подругами согласиться.

— Да, — сказал он, — везите бедняжку домой.

Ирину быстренько погрузили в автомобиль, уложив ее голову на колени соперницы. Ева уселась за руль, Евдокия пристроилась рядом, машина тронулась с места и вот тут-то раздался нечеловеческий крик:

— А-ааа! Забыли Бродягу!

Вопила, конечно же, Евдокия. Ева сказала:

— Ну ты хуже Шаляпина! — Сплюнула: — Тьфу! — И резко затормозила.

У Майки загорелись глаза.

— Что за бродяга? — спросила она, кокетливо подаваясь вперед и роняя на лицо несчастной Ирины свой впечатляющий бюст.

— Боюсь расстроить тебя, — ехидно ответила Ева, — но этот кобель тебе не подойдет. Это всего лишь собака, убогий, паршивый пес. И убери свою нагло прущую плоть с лица полумертвой жертвы, — приказала она и добавила: — Совесть надо иметь, в Ирке во всей около пуда, а у тебя за пазухой тонны! Ты задавишь ее, Кабалье!

Когда речь заходила о Майкиных пышных формах, она молчать не могла — подруги сцепились. Евдокия не могла их оставить в таком состоянии и сидела, выбирая в их колкостях паузу, чтобы вставить туда свой тоненький голосок. Обмен «комплиментами» подзатянулся (сказалась нервозная обстановка) — Евдокия задержалась в машине. Наконец, между «жирным жопеном» и «необхватным серенадом» Ева ее заметила и завопила:

— Дуська! Ты еще здесь? А ну шпарь за псом! Эдак мы Ирку угробим!

Евдокию сдуло с сиденья и понесло ее криком прямо во двор мотеля, но пса она там не нашла. Пока Ева и Майя старательно искали друг у дружки изъяны, Евдокия металась вокруг мотеля, взывая:

— Бродяга! Бродяга!

Этим она привлекла внимание сторожа. Он высунулся из окна своего домика и спросил:

— Девушка, не ту ли дворнягу вы ищете, что упала в карьер?

— Бродяга в карьере? — заплакала Евдокия. — Как он попал туда?

— От любопытства, видать, — сказал сторож и пояснил: — Я повизгивания услышал и хотел его вытащить, но уж больно пес запаршивел. От такого и заразу немудрено подцепить, я там его и оставил. Уж не знаю как доставать будете пса.

Евдокия взмолилась:

— А разве вы не поможете мне? Пожалуйста, я вам заплачу!

— Ну, это другое дело, — оживился сторож. — Это мы враз, только деньги вперед.

Он вышел из домика и, получив «гонорар», деловито зашагал в противоположную от мотеля сторону. Евдокия попыталась увязаться за ним, но сторож не разрешил:

— Куда вам, идти далеко и грязи там выше колена; всю ночь, до утра шпарил дождь.

— Дождь?!

— А то! Дорогу так развезло, что не знаю сам как добраться. Эх, чертова глина!