— Что же делать? — растеряно бормотала она. — Что же теперь мне делать?

Сзади раздался оклик:

— Постойте!

Евдокия остановилась и оглянулась. К ней устремился Кириллов.

— У вас был билет на Нузу? — спросил он.

Она грустно вздохнула:

— Не было.

— А я, признаться, хотел вам помочь его сдать. Вы не обижайтесь, но у меня сложилось впечатление…

— Что я неумеха, — предварила его Евдокия и, не обидевшись, согласилась: — Вы правы, порой это так. Сейчас именно этот случай. Я впервые в аэропорту.

Он удивился:

— Впервые?

— Да, я очень боюсь летать.

— Но вы же не пробовали.

— И не попробую никогда, — заверила его Евдокия, — потому что боюсь высоты.

Кириллов совсем растерялся:

— Зачем же вы ехали в аэропорт?

— Долго рассказывать, а я очень спешу.

— Куда?

— Я спешу в Нузу.

— Мне тоже туда, — сообщил Кириллов. — Хотите вместе поедем?

Евдокия внимательно на него посмотрела, вспомнила клятвы, данные мужу, и ответила:

— Не хочу.

Кириллов — молодой красивый мужчина — ожидал другого ответа. Он слегка покраснел и, растерявшись, спросил:

— А как же вы доберетесь до Нузы? Поезд только утром пойдет, а вам надо срочно.

— А автобусов нету?

— Ушли все давно.

Евдокия задумалась и удивилась:

— А как же вы собираетесь ехать?

— У меня есть машина, — напомнил Кирилов. — Я прямо сейчас выезжаю, могу и вас с собой прихватить.

— С вашим водителем я не поеду, — заявила она.

— Почему?

— Ваш Коля собаку мою невзлюбил.

— В тот-то и дело, что водитель останется здесь, — успокоил ее Кирилов. — Машину я сам поведу. Путь неблизкий, одному будет скучно. С удовольствием вас возьму. Соглашайтесь.

Евдокия засомневалась.

— К утру будем в Нузе, — заметив ее колебания, заверил Кирилов.

— Правда?

— Я вам обещаю.

— Это же совсем другое дело! — обрадовалась Евдокия. — Тогда конечно поедем. Только собака тоже поедет со мной.

— Я давно это понял.

— Да, мы неразлучны, — подтвердила она. — Пес на меня рассчитывает, а я подвести его не могу. Вы вот что, идите сами к водителю, а мы с Бродягой здесь вас подождем.

— С кем подождете? — удивился Кириллов.

— С Бродягой, так зовут собаку мою.

— Ах вот оно что. Хорошо, я согласен. Стойте здесь, я скоро подъеду.

Евдокия никогда не узнала бы, что больна, если бы ей не рассказали. Когда она была маленькой, мать заметила, что дочка долго молчит и сразу обратилась к врачу. Такой же болезнью был болен ее старший брат, Борис. Врач осмотрел Евдокию и поставил диагноз: та же болезнь. И с тех начались ее скитания по врачам и мучения. Евдокию так запугали, что нового приступа молчания она боялась уже больше уколов — хотя казалось, страшней уколов нет ничего.

Болезнь Евдокии заключалась в том, что порой она выпадала из общественной жизни и уходила в себя. Толчком могло послужить что угодно: яркое впечатление, стресс, даже легкая ссора — все, что лишало ее уверенности в себе. В результате появлялись симптомы: Евдокия начинала икать, становилась задумчива, молчалива, стеснительна и раздражительна, про еду забывала…

Но страшно было не это, Евдокия старалась внешнего не замечать: мир сам по себе, она сама по себе. И чем дальше, тем больше.

В конце концов она уходила в кокон, извлечь из которого и вернуть в нормальную жизнь Евдокию было почти невозможно — гораздо легче ее туда не пускать. Так медицина и поступала, в результате чего Евдокия жила, балансируя на грани общения с миром и ухода в себя. О коконе своем она только знала, но в центре его никогда не была — ее уводили от самой границы. Уводили силком.

А Едокию тянуло туда — только там, в самой себе, она находила покой, но врачи говорили, что это безумие. Что надобно в обществе жить: ходить, говорить, думать, работать, а не ложиться на самое дно души.

Евдокия боялась и послушно глотала таблетки. Лагутин ее убеждал, что если такое произойдет, если она ляжет на дно души, то там и останется. Евдокия ему отвечала, что в своей душе ей хорошо, а в этом мире совсем неуютно. Здесь все лгут, хитрят, обижают друг друга, а в самой себе чистота и покой. Почему бы туда не залечь?

— Это хуже, чем смерть, — пугал ее муж. — Если заметишь в себе смущение, старайся не замыкаться, главное, говори, говори, говори. Нельзя терять связи с людьми, болтай, проявляй себя, взаимодействуй как можешь с миром, а там уже подоспею и я, уколами и таблетками помогу.