Шрифт:
— Все? — спросила Соколова, когда музыкант умолк.
— Все, — ответил Кругов, утирая обильно струившийся пот.
— Отдаю должное вашей цветистой фантазии, Олег Аркадьевич. Но у меня несколько иные сведения об этом вечере. Я жду от вас правды, Крутов, это в ваших же интересах. Итак, в каких вы были отношениях с Дорошиной?
— В обычных. Нам с ней делить нечего.
— Разве? — Следователь взглянула пристально и строго. — А Таню?
— Это глубоко интимно! — взвился Крутов. — Вы не имеете права!
— Имею, Крутов, имею, — жестко произнесла Соколова. — Потому что чувствую — именно здесь ключ к раскрытию. Так что же произошло между вами и Дорошиной вечером пятого октября?
Олег Аркадьевич опустил голову. Номер не прошел — следователь раскусила его тактику. Видно, придется рассказать.
Визит Крутова был для Полины Гавриловны полнейшей неожиданностью. Вначале мелькнуло предположение, не хочет ли Алик восстановить былые отношения. Но взгляд Крутова был холоден и бесстрастен, и Дорошина сразу же отбросила эту мысль. Тогда зачем он пришел? Уж не свататься ли к дочке?
Они сидели друг против друга — два в прошлом близких человека — и настороженно всматривались один в другого. Время не пощадило Полину Гавриловну: потускнели некогда лучистые глаза, прибавилось морщин на увядшей шее, появился второй подбородок. Однако и Олег уже не блистал первой молодостью — то тут, то там поблескивала седина в его когда-то пышных, а ныне изрядно поредевших кудрях. С разрешения хозяйки Крутов курил, часто и глубоко затягиваясь.
— Давненько вас не видно было, Олег Аркадьевич. — И смысл, и тон слов Дорошиной были полны ядовитого ехидства. — С чего бы это? Или Ирина не пускает?
— Что вы имеете в виду? — прикинулся непонявшим Олег Аркадьевич. — А!.. Все это в прошлом. Было и быльем поросло. Порвал я с Ирой. Бесповоротно и навсегда.
— С чего бы? — наигранно удивилась Полина Гавриловна. — Столько лет... Так любили друг друга...
— А вот сейчас полюбил другую! — храбро выпалил Кругов.
— Ах вот как! — Дорошина согнала улыбку с лица. — И кого же?.. Впрочем, я все знаю! Знаю, что ты тут Тане моей названивал, приглашал в кафе, в кино. Зачем?.. Алик, ты это брось. Мой совет тебе — брось!
— Но почему? Я действительно полюбил вашу Таню. Всем сердцем! От всей души! Самозабвенно и трепетно!
— Не верю я тебе, Крутов! Ни одному твоему слову! Ты и Таню бросишь так же легко, как сейчас бросаешь Ирину.
— Ирина — роковая ошибка, мое счастье — только с Таней. Все, что было до — черновик, только сейчас я буду писать жизнь набело.
Полина Гавриловна умоляюще сложила руки.
— Алик, прошу тебя, оставь девочку в покое. Ну неужели это вся твоя благодарность за то, что я тебя кормила, поила, обстирывала? Ну, вспомни!.. А теперь ты решил за моей дочкой приударить. Только знай: пока я жива, этому не бывать!
Крутов смял недокуренную сигарету, зажал ее в кулаке.
— Зачем же так категорично, Полина Гавриловна? Может быть, спросим у самой Тани? Нынче вроде бы так принято. Она все-таки совершеннолетняя.
— А чего у нее спрашивать? — Голос Дорошиной вздрагивал и прерывался. — Я и так все наперед знаю. У тебя опыта много, ты умеешь с бабами обходиться. Любую можешь запросто охмурить. Только учти, Крутов: я про тебя все Тане расскажу!
Сальная усмешка пробежала по губам Крутова,
— Все будешь рассказывать, Поля?..
Полина Гавриловна вспыхнула, густая краска жгучего стыда разлилась по лицу. Вспомнила она, как охваченная неизъяснимой женской тоской, сама пришла к молодому, пригожему квартиранту. Пришла и юркнула к нему в постель... А теперь он сидит у нее в гостиной, привольно развалясь в кресле, и глумливо усмехается.
Дорошина посмотрела на Крутова гневно и презрительно.
— Ну и сволочь же ты, Алик! Какая же ты дрянь! Все рассчитал, да? Все предусмотрел?
Крутое вскочил.
— Да пойми же, Поля, полюбил я твою дочь, по-настоящему полюбил! Может быть, первый раз в жизни!
Полина Гавриловна горько усмехнулась.
— Да не можешь ты любить по-настоящему, не можешь! Ты же истаскался весь, как мартовский кот. Ты не мужик, Крутов, а так...— не нашла нужного слова,— счетовод. Сколько уже баб на твоем счету? Ну-ка, расскажи-похвастай! Если бы ты мог любить, ты бы Ирку не бросил, чем тебе не жена?
Крутов обессиленно опустился в кресло.