Шрифт:
— Нет, нет, ничего — ответила Дорошина, снова впадая в состояние подавленности.
— ...Ну, вот, — закончила свой рассказ Пухова. — А потом все, потом она уже ничего не говорила. Только пила и плакала.
— Когда это было? Какого числа? — спросила следователь.
Ирина зашевелила губами, вспоминая.
— Какого числа?.. Алик пришел ко мне в воскресенье, пятого. А в субботу я была у Поли.
— Значит, вы видели Дорошину за день до ее смерти, — не то спросила, не то подтвердила следователь.
Соколова подошла к длинной скамье, сдернула покрывало. Здесь стояли выстроившись в ряд несколько спортивных сумок.
— Ирина Владимировна, посмотрите внимательно, быть может вы узнаете здесь сумку, принадлежавшую Дорошиной?
Пухова подошла и тут же указала на желтую спортивную сумку.
— Вот эта. Поля ее купила лет шесть назад. В тот вечер сумка стояла возле шкафа.
Подписав свои показания, свидетель Ирина Пухова ушла. Через некоторое время, постучавшись, вошел майор Лихарев.
— Товарищ советник юстиции, ваше поручение выполнено, — шутливо отрапортовал он Соколовой и вытащил из-за спины пунцовую розу на длинном стебле.
— Можно подумать, что я тебя посылала за цветами, — усмехнулась Майя Борисовна, ставя розу в вазу.
— Никак нет, товарищ следователь! Вы поручали мне проверить показания подследственного Крутова. Что и было сделано быстро и без потерь.
Майя Борисовна отложила в сторону протокол допроса Пуховой, взяла чистый лист бумаги.
— Честно говоря, Юра, мне сегодня не до шуток. Голова раскалывается от всех этих... — Она кивнула на стопку исписанных протоколов. — Давай рассказывай, что узнал.
— Крутов действительно был в ресторане «Всполье» с десяти до полдвенадцатого. Я показал фотографию официантам, и один его опознал. Так что алиби Крутова подтверждено. Что нового поведала певичка? Я ее встретил у выхода.
— Она засвидетельствовала, что Крутов пришел к ней в двенадцать. Был слегка в подпитии, взвинчен и взнервлен. Но есть более интересные новости. В субботу, за день до убийства, Пухова была у Дорошиной. В разгар пированья хозяйке позвонил мужчина, они договорились о встрече на следующий день, то есть в воскресенье. Сумка, вот эта самая, стояла у шкафа. «Да, приготовила», — сказала Дорошина в трубку. Значит, тот, кто звонил, имел право на эти деньги.
— Твоя логика, как всегда, безупречна, — согласился Лихарев. — Что ты предполагаешь?
— Пока не знаю. Надо подумать.
— Мы сейчас едем к Дорошиной, начнем осмотр. Стажеру я приказал доставить дочь потерпевшей в прокуратуру. Он уже звонил из Юрьевца, будет здесь с минуты на минуту. Приезжайте все вместе.
Когда Лихарев вышел, Соколова набрала номер внутреннего телефона.
— Прошу Крутова ко мне!
Конвоир ввел Крутова — небритого, осунувшегося.
— Ну вот, Олег Аркадьевич. — Следователь поднялась из-за стола. — Сейчас многое прояснилось, вы свободны. Если бы вы были искренни и откровенны с самого начала, это могло произойти значительно раньше.
— Как?!. Вы меня отпускаете?.. — Крутов не верил своим ушам.
— Здесь распишитесь, — показала в журнале Соколова. — Вот ваш паспорт. Вещи получите у дежурного.
— Я же признался, — растерянно бормотал Кругов. — Я не хотел, но все же... Убийство по неосторожности. Мне в камере говорили...
— Мы все проверили, Олег Аркадьевич. Дорошина была убита в тот же вечер, но гораздо позже. И совсем в другом месте.
Крутов вскочил.
— Значит, я ни в чем не виновен? Она погибла не от моей руки?
— Но втайне вы желали ей смерти, Крутов. Дорошина была серьезным препятствием для ваших брачных планов.
Музыкант надменно откинул голову — он снова обрел утраченную было самоуверенность.
— Что у меня в мыслях, товарищ следователь, никого не касается. Мысль неподсудна!
Майя Борисовна протянула подписанный пропуск.
— Идите, Крутов. И желаю вам никогда больше с нами не встречаться.
Крутов почти выбежал из кабинета. Из окна Майя Борисовна видела: на противоположной стороне улицы с перекинутым через руку мужским плащом прохаживалась Ирина Пухова.
«И что она нашла в этом самодовольном хлыще?.. Впрочем, лучше поэта не скажешь: „Когда мы любим, мы теряем зренье"».
Соколова отошла от окна, села за машинку, включила магнитофон. Когда какие-то детали допроса не задерживались в памяти, Майя Борисовна останавливала ленту, перематывала обратно, прослушивала запись снова.