Шрифт:
— Скажите, Таня, вас не удивляло, откуда в доме такие дорогие вещи? Такая роскошная обстановка?
Девушка взяла горсть корма, ручейком высыпала в аквариум.
— Я у мамы спрашивала, и не раз: «Зачем нам все это? Уже ставить некуда, а ты все покупаешь, покупаешь...» «Глупенькая, — отвечала мама, — когда-нибудь ты поймешь меня. Ведь все это теперь наше! Твое! Навеки, навсегда! Этого у нас никому не отнять!»
— Что хотела сказать ваша мама последними словами? — спросила Соколова. — Разве на ваше имущество кто-то покушался?
— Не знаю, — припоминая, ответила Таня. — Но с некоторых пор мама стала очень беспокойной. Словно чего-то ждала. Однажды она так накричала на меня, что я вообще хотела уйти из дому. Когда я в очередной раз сказала, что мне стыдно жить среди всей этой безвкусной роскоши, она вдруг разъярилась: «Стыдно? Тебе стыдно? — Подбежала к шкафу и стала вышвыривать кофточки, блузки, платья... — А эти заграничные шмотки тебе носить не стыдно? А кроссовки «адидасовские» надевать не стыдно? А в австрийских «лодочках» форсить не стыдно?»
— И опять я не смогла ничего ей ответить, — смущенно сказала девушка. — Я действительно люблю модные красивые вещи.
— И носите себе на здоровье, — улыбнулась Майя Борисовна. — Лишь бы приобретались они честным путем, на трудовые доходы.
У Тани расширились глаза.
— Вы считаете, что мама?.. Не верю! Этого не может быть!
— В желтой спортивной сумке, которую ваша мать несла неизвестному мужчине, лежали девяносто шесть тысяч рублей. Можно предположить, что именно из-за этих денег ее убили.
Девушка потрясенно молчала, не в силах вымолвить ни слова.
— Таня, вы понимаете, как важно найти убийцу. Нам надо выявить все связи вашей матери: и нынешние, и прошлые. В машине вы упоминали об отце. Расскажите о нем поподробней. Как его звали? Кем он был? Год рождения, если знаете?
Девушка подавила накипавшие слезы.
— Отца звали Алексей Михайлович. Мама рассказывала, что он был командиром подводной лодки и погиб, выполняя учебное задание.
— Фамилия та же?
— Да. Мама больше замуж не выходила — боялась, что отчим будет обижать меня. Они с мамой ровесники — оба с сорок четвертого года. Мама говорила — папа был очень красивый, и... — тут она застеснялась, — я вроде бы на него похожа.
Соколова записала сведения о танином отце на блокнотном листке и вышла. Вернулась через пять минут.
— Скажите, Таня, вам никогда не приходилось слышать от матери о каком-то «богатом дядюшке»?
— Нет. Иногда в шутку мама говорила: «Держи хвост морковкой, ты у меня невеста богатая».
— Как вы относитесь к Крутову?
— К Алику? Мама его терпеть не могла, а мне он нравится. С ним интересно.
— Кто еще из мужчин бывал у вас в доме? Ведь были же у вашей матери какие-то привязанности?
— Нет, последнее время никого у мамы не было.
— А раньше?
— Раньше?.. Раньше, да. Павел Денисович. Но это было так давно. Я совсем его не помню.
— Значит, Павел Денисович? А фамилия?
— Фамилия? Нет, не помню.
— И долго он к вам ходил?
— Около года. Потом вдруг исчез куда-то. Мама говорила: уехал на север. Наверно, он оттуда присылал ей деньги на все это. Там, говорят, хорошо зарабатывают.
— Писем Полина Гавриловна не получала?
— Я видела одно. Месяца три назад.
— Откуда?
— Без обратного адреса. Только какой-то странный шифр и номер.
— Письмо сохранилось?
— Нет. Мама разорвала его на мелкие клочки и сожгла.
Постучавшись, вошел майор Лихарев.
— Майя Борисовна, у нас все, осмотр закончен. Следователь поднялась, собрала бумаги.
— У нас на сегодня тоже.
Таня спустилась вместе со всеми вниз, проводила до дверей.
— Вот мой телефон. — Лихарев подал Тане бумажку с телефонным номером. — Если вспомните что-то существенное — звоните.
Последним уходил курсант Белухин. Он задержал руку девушки в своей и сказал, краснея:
— У меня телефон тот же. Звоните, Танечка! Можно и просто так. Зовут меня Коля.