«Истинное отношение», существующее между социальной физикой и физиологией, состоит в том, что вторая дает первой точку отправления. Физиология дает нам возможность знать причины, делающие человеческий род прогрессивным. Она объясняет образование первичных человеческих агрегаций до того момента, когда создание языка дало толчок цивилизации [1525] . Но с этого момента совокупность фактов, называемая цивилизацией, получает такую важность, становится столь сложной, что вызывает настоятельную необходимость в самостоятельной науке. Конт дает по этому поводу многочисленные объяснения. Хотя он никогда не упускает случая сказать, что социальная физика и физиология суть «две науки абсолютно одного и того же порядка», и допускает даже, что они – «две различные части единой науки», тем не менее он всегда стоит за то, что «понимать» и «изучать» их следует отдельно друг от друга [1526] .

В таком случае становится понятным выражение, которое в настоящее время кажется довольно странным, но которое не казалось таким Конту. Социальная наука, говорит он, это «особая физика, построенная на непосредственном наблюдении явлений, относящихся к коллективному развитию человеческого рода» [1527] . Особая физика; но разве существуют в науке обособленные области, строго определенные границы?

По мнению Конта, существуют. Его философия опирается на предположение обособленности различных порядков явлений. Он допускает существование «социальных законов» для различных наук и протестует против «бесплодного научного единства» [1528] . Смешивать социальную физику с физиологией значило бы, по его мнению, допускать ошибку, аналогичную той, с которой справедливо боролись истинные физиологи и которая состоит в том, что изучение живых тел рассматривается, «как следствие и прибавление к изучению тел мертвой природы» [1529] . Конт избегает, таким образом, опасности впасть в материализм и ради предосторожности опровергает то, что он называет «мнимыми объяснениями» системы, «которая сводит высшее к низшему» [1530] .

Уже в первых своих Opuscules Конт точно определяет метод социальной физики. Последняя может воспользоваться некоторыми физиологическими данными, так как развитие человеческого рода представляет поразительную аналогию с развитием индивидуума [1531] . Но ее естественным и очень богатым содержанием служат непосредственные наблюдения над различными проявлениями социального состояния. Причем почти все социальные состояния могут быть рассматриваемы как «существующие в настоящее время» [1532] , так как дикие народы воспроизводят наиболее древние из них. Связь, установленную на основании хронологической последовательности, можно проверить сравнением явлений в различных местах [1533] , говорит Конт, и этой замечательной фразой полагает основание описательной социологии в том виде, как ее понимает Спенсер.

Мало того, социальная физика допускает и настоящие «опыты», подобные тем, какими являются для физиолога патологические случаи, изменяющие обычный порядок явлений. В истории встречаются периоды, когда преобладали известные политические комбинации, которые «имели тенденцию более или менее задержать развитие цивилизации» [1534] . Изучение таких периодов является для социальной физики эквивалентом опыта. Конт не развил этой мысли. В особенности, он не выяснил того, каким образом, при необходимой последовательности событий возможны известные уклонения, требующие поправок: новое чудо той имманентной целесообразности, от которой ему не удалось избавить свою систему.

Таким образом, Opuscules Конта, столь сжатые и глубокомысленные, заключают в себе большую часть тех идей, которые подробнее и полнее, но без существенных изменений, будут изложены на страницах Курса положительной философии, слишком часто отличающегося крайним многословием. Мы отыскивали идеи Конта в его Opuscules [1535] потому, что они, знакомя нас с его теориями, дают нам, кроме того, драгоценное указание на то настроение ума, которое было у автора в начале его деятельности.

Не чисто умозрительная любознательность, как можно было бы подумать сначала, раскрывши Курс о положительной философии, а скорее практическое беспокойство было его исходным пунктом. Подобно многим другим писателям, о которых мы уже говорили, Конт констатирует глубокое смятение современного ему общества, состояние «кризиса, анархии», происшедшее вследствие естественного (spontan'e) разложения ниспровергнутого порядка вещей и несостоятельности новых принципов, с помощью которых пытались установить иной порядок [1536] . Подобно этим мыслителям и Конт надеется положить конец этому кризису.

Позитивизм, несмотря на его притязания на беспристрастие и воздержание от метафизики, возник вследствие потребности в новой вере. Зная это, уже не придется особенно удивляться тому, что он привел к фанатизму.

Политика Конта не что иное, как строгое приложение принципов его социальной физики. Так как «общество» есть реальность по преимуществу, то учреждения, созданные для индивидуума, должны исчезнуть. Свобода исследования – краеугольный камень критической доктрины [1537] . С этой первоначальной свободой связаны все другие ее виды [1538] . Провозгласите ее – они будут существовать, отриньте ее – они исчезнут. Конт отрицает ее. Он говорит о свободе совести в выражениях, которые напоминают выражения Луи-Блана, с тою разницею, что, стоя на исторической точке зрения и желая объяснить все, даже то, что он отвергает, он признает преходящую роль, которую сыграла свобода совести. Но из того, что она была полезна в определенный момент, не следует заключать, что она продолжает быть полезной и теперь или имеет законное право на существование. Нет ничего более ложного, как «превращать этот преходящий факт в вечный и абсолютный догмат». В астрономии, химии и физиологии нет места для свободы совести. «Всякий нашел бы бессмысленным не доверять принципам, установленным в этих науках компетентными людьми» [1539] . То же самое должно быть и в политике [1540] . Масса никогда не будет в состоянии проверить доказательства, доступные только одним ученым. Она всегда принуждена будет принимать эти доказательства на веру, не вполне понимая их.

Раз свобода исследования исчезла, должны исчезнуть в свою очередь и связанные с ней установления, т. е. верховенство народа и политические организации, вроде английской конституции, а равным образом – идея права.

Верховенство народа – пустое словосочетание. Английская конституция, «своего рода временный компромисс между революционным и ретроградным духом», не выносит пересадки [1541] . Что касается права, то Конт говорит о нем, как Бональд. Это – слово, которое должно быть «выброшено из настоящего политического языка, точно так же, как слово причина — из настоящего философского языка» [1542] . Это – понятие «безнравственное и анархическое». В реорганизованном обществе есть место только для обязанностей [1543] . Устраняя идею права, Конт устраняет также идею индивидуальности. Попытайтесь овладеть этой идеей – она ускользнет от ваших попыток. Что такое индивидуум? Об этом ничего не известно или, вернее говоря, известно, что реально только одно человечество. Индивидуальный человек – лишь «абстракция» [1544] . Люди, скажет Конт впоследствии, когда его пантеистический мистицизм проявится во всей своей силе, суть не «отдельные существа», а «органы великого Существа» [1545] .