Басни
вернуться

де Лафонтен Жан
Шрифт:

Кошка, превращённая в Женщину

Перевод А. Измайлова

Был в старину такой дурак, Что в Кошку по уши влюбился; Не мог он жить без ней никак: С ней вместе ночью спать ложился, С одной тарелки с нею ел,И, наконец, на ней жениться захотел.Он стал Юпитеру молиться с тёплой верой,Чтоб Кошку для него в девицу превратил.Юпитер внял мольбе и чудо сотворил:Девицу красную из Машки-Кошки серой!Чудак от радости чуть не сошёл с ума:Ласкает милую, целует, обнимает, Как куклу наряжает. Без памяти невеста и сама, Охотно руку дать и сердце обещает.Жених не стар, пригож, богат ещё притом, Какая разница с котом!Скорей к венцу. И вот они уж обвенчались;Все гости разошлись, они одни остались. Супруг супругу раздевал,То пальчики у ней, то шейку целовал;Она сама его, краснея, целовала... Вдруг вырвалась и побежала...Куда же? – Под кровать: увидела там мышь.Природной склонности ничем не истребишь.

Лев и Осёл на охоте

Перевод Ф. Зарина

В день именин своих затеял царь зверей Охотой позабавиться на славу. Понятно, дичь его крупней, Чем воробей: Оленей, кабанов он загонял в облаву. Чтобы удачнее охота та была,Лев в помощь взял себе Осла,Который, голосом Стентора обладая,Загонщиком мог быть, лес рёвом оглашая. Установив его в засаде меж ветвей, Прикрыв кустами от зверей, Лев дал ему приказ — Реветь тотчас.Лев был уверен: ни единыйИз всех зверей, услыша рёв ослиный, Не устоит И в страхе побежит.Действительно: едва лишь по лесу раздалсяОслиный рёв, – весь лес заволновался. Не зная, что грозит, беды откуда ждать, От страха звери заметались, В смятенье бросились бежать И в сети Льву попались. Осёл по глупости успехом возгордилсяИ молвил: «Как я отличился!» С презрением ему на то ответил Лев: «Ты прав, – твой был ужасен рёв.Я сам бы от него пришёл в смущенье,Когда бы твоего не знал происхожденья!»Осёл обидеться бы мог,Хотя осмеян был по праву...Но для Осла в обиде нет тревог:Осёл – животное покладистого нрава.

Эзопово объяснение одного завещания

Перевод А. Зарина

Если верить тому, что Эзоп говорил (Он умнейшим средь граждан считался, И за мудрость у греков оракулом слыл: Всяк с советом к нему обращался), Вот одна из историй. Её кто прочтёт, Занимательной, верно, найдёт.Один богач имел трёх взрослых дочерей,Различных по характерам. КокеткойОдна взросла в семье своей,Другая – пьяницей, а третья – домоседкой,Скупой, расчётливой. Отец, О смертном часе помышляя,Законам следуя, как истинный делец,Духовную составил, оставляя Имущество своё трём дочерям По равным трём частям;Жене ж своей лишь то, что каждая даст дочь,Когда своим добром владеть не будет мочь. Вот умер он. Все тотчас поспешили Узнать, кого и чем он наделил. Когда же завещанье вскрыли,Неясный смысл его невольно всех смутил. Что матери возможно дать,Когда своим добром не будешь обладать?Что в завещании хотел сказать отец? Напрасно думали и мудрый, и глупец.Вот судьи собрались, устроили совет И головы свои ломали;Но как слова ни толковали, —Всё в завещанье смысла нет. И, выбившись из сил, Совет решил:Пусть дочери добро всё поровну поделят,Кому что нравится; а матери своей Пусть каждая из дочерейНазначит пенсию иль часть добра отделит. Согласно этому решенью, Устроили раздел при помощи судей, И каждая сестра по своему влеченью Взяла одну из трёх частей:Кокетка дом взяла со всею обстановкой,С конюшнею роскошных рысаков;Чтоб ежедневно тешиться обновкой,Взяла портних, уборщиц, евнухов,Все драгоценные убранства. А пьяница, для кутежей и пьянства, Все принадлежности пиров:Буфеты, погреба с вином сортов различных,Для кухни и стола прислужников-рабов, Служить пирующим привычных.А третьей, что была жадна и бережлива,Досталися рабы, домашний разный скот,Сады и лес, луга и нивы,Весь, словом, сельский обиход. По нраву каждая свою достала долю, Исполнивши отцом завещанную волю. В Афинах граждане все жарко восхваляли Оценку и делёж; и мудрый, и дурак О завещанье толковали, Хваля ареопаг.Один Эзоп, с насмешкою лукавой, Раздел премудрый находилЛишённым даже мысли здравой И говорил: «Когда б покойник ухитрилсяОжить внезапно, как бы онРешенью судей изумилсяИ попрекнул бы ваш закон! Вы справедливостью гордитесь, А завещанья не смогли Понять, и даже не стыдитесь,Что бедную вдову на голод обрекли!» И после этого внушенья Он снова произвёл раздел именья. И, как покойник завещал, Его согласно воли, Добро он разделил на равные три доли; Но дочерям те доли далИх склонностям вразрез. Кокетке Он дал посуду, вина, мёд; Безделки – домоседке,А пьянице – весь сельский обиход. Так доли их не стали уж «своими», И поделиться ими Они охотно с матерью могли. Когда ж в замужество пошли, То ни одна из них не пожалела Всё матери отдать... Сумел один Эзоп лишь разгадать, В чём было дело.Дивились граждане, что ум его светлей,Чем несколько умов разумников-судей.

Мельник, Сын его и Осёл

Перевод О. Чюминой

А. М. Д. М.

В создании искусств есть право старшинства: На басню Греция имеет все права.Но пусть на поле том колосьев сжато вволю —Осталось кое-что и сборщикам на долю.Ведь область выдумки – пустынный край, и в нёмОткрытья делает писатель с каждым днём,Притом же для других – без всякого ущерба.Вот случай, узнанный Раканом от Малерба.Друзья, творенья чьи их ставят наравнеС самим Горацием, питомцы Аполлона,И нас приведшие к поэзии на лоно,Однажды как-то речь вели наедине,Делясь заботами и думами. И другуРакан промолвил так: «Подайте мне совет,Вы тем окажете большую мне услугу.Вы изучили жизнь, для вас, на склоне лет,В явлениях её наверно тайны нет.Что сделать мне с собой? Пора принять решенье.Имущество моё, талант, происхожденье —Давно известны вам. Так что же изберу?Уеду ль в замок свой? Явлюсь ли ко дворуИль в армию вступлю – служить моей отчизне?Свои приятности есть в жизни боевой,Свои опасности – в семейной нашей жизни.Один – я сделал бы немедля выбор свой,Но выбираю я не для себя в угоду:Хочу я угодить родне, двору, народу».«Как? – вымолвил Малерб. – Всем угодить зараз?Прошу вас выслушать сначала мой рассказ.Я где-то прочитал, но где – не помню даже,Что Мельник пожилой, а с ним его Сынок,Так лет пятнадцати, не больше, паренек,На ярмарку вели Осла их для продажи.Заботясь, чтоб Осёл, ведомый издали,Не показался бы измученным с дороги,Они веревкою ему связали ногиИ на себе его, как люстру, понесли.Прохожий первый же в лицо чистосердечноРасхохотался им: «Всех более, конечно,Не тот из вас осёл, который им слывет...Вас прямо в балаган – подобную картину!»Смутился Мельник тут, распутал он скотину,Поставил на ноги. И что ж? Осёл ревет,И жалуется он на языке ослином.Конечно, Мельник наш и ухом не ведетИ, к месту ярмарки путь продолжая с Сыном,Сажает мальчика на серого верхом.Но вскоре три купца им встретились грехом,И старший закричал: «Долой скорее, малый!Не стыдно ли тебе? Старик в его годаПлетется, как слуга, разбитый и усталый».«Что ж! Будь по-вашему, пожалуй, господа!» —Ответил Мельник им. Остановясь тогда,Он влез на серого, а Сын пошёл с ним рядом.Но тут три девушки окинули их взглядом,Промолвив: «Юноша чуть тащится пешком,А старый на Осле уселся – бык быком,Важней епископа он держится, бездельник!»«Ступай своим путём, – сердито крикнул Мельник, —И нечего чесать напрасно языки!Я стар и не гожусь поэтому в быки».Последовал обмен подобных же приветствий.Вину свою признав, и Сына на ОслаС собой сажает он; но этим новых бедствийНе избежал бедняк. Толпа навстречу шла,И люди молвили: «Да что они, в уме ли?Возможно ли Ослу подобный груз нести?Должно быть, старого слугу не пожалели!Он под ударами издохнет на пути;Продать на ярмарке они желают шкуру!»«Ну, – Мельник вымолвил, – возможно только сдуруПытаться угодить, как я, на целый свет!Но всё же неужель такого средства нет?Попробуем ещё». На землю сходят оба,Осёл же налегке, как важная особа,Пред ними шествует. Но зубоскал одинПри встрече крикнул им: «Слуга иль господин —Кто должен уставать? Ужели нынче в моде,Чтоб вислоухие гуляли на свободе?Вы вставьте-ка его скорей в оклад!Что обувь-то жалеть? Эй, Николай, назад!Поётся в песенке, что видеться с ЖанетойТы ездил на осле, простись же с модой этой.Нигде не видел я подобных трёх ослов!»И Мельник отвечал: «Себя без лишних словОслом я признаю; но люди как угодноПусть хвалят и бранят меня поочередно,Молчат иль говорят, лишь собственный мой нравНамерен тешить я и действовать свободно».Так он и поступил, и был, конечно, прав.А вы, мой друг, – останьтесь, уходите,Венере, королю иль Марсу вы служитеИль заберитесь в глушь провинции родной,Обзаведитесь вы аббатством иль женой;Но толков никаким вам не избегнуть чудом,И пищу вы всегда дадите пересудам.

Члены Тела и Желудок

Перевод А. Зарина

Я должен мой рассказ начать изображеньем Величья королей, их счастия и бед. Желудок для того послужит мне сравненьем; Все Члены чувствуют, доволен он иль нет.Раз Члены, утомясь трудиться для Желудка,Решили отдохнуть от суетных забот,Пожить без всякого труда, как он живет, И говорили: «Ну-тка, Пускай он воздухом попробует прожить! Довольно для него рабами нам служить.Ничем не пользуясь, не зная развлеченья,Потеем, трудимся мы только для него.Попробуем же счастья своегоИ поживем без горя и волненья!» Решили так, и вот Объявлено Желудку: пусть зовет Он слуг других; ему не слуги Ни Ноги, ни Спина, ни Руки. Работа кончилась, но очень скоро Члены Узнали зло от их измены. Пустой Желудок, кровь не обновляя, Все тело поразил, болезнью ослабляя. Исчезла сила Рук и Ног, Никто владеть собой не мог.Тут все мятежники на деле увидали,Что тот, кого они считалиЛентяем праздным, – тот для нихТрудился больше их самих. С желудком сходны короли: Они дают и получают; На них работают все граждане земли, Из них и пользу извлекают.Король даёт всем жить, труд честный поощряет.Законом ограждён, ремесленник живет,Чиновник свой оклад исправно получает, И барыши купец берёт.Король достойное достойным воздаётИ всей страною управляет. Прекрасно это всё Менений рассказал, Когда народ, сенатом недовольный,На тягость жизни подневольной Вдруг возроптал.Завидуя могуществу и властиСенаторов, он с яростью вопил:«Им весь почёт, – нам все напасти,Налоги, подати! Мы выбились из сил!» И, возмущённый, за стенами Сбирался грозными толпами.Менений, приравняв бунтующих людейК тем Членам, что подняли возмущенье,Прекрасной баснею своейСмирил народное волненье.

Волчья хитрость

Перевод А. Измайлова

По нужде Волк постился: Собаки стерегли и день, и ночь овец. Однако же и Волк был не глупец. Вот думал, думал он и ухитрился,Да как же? – пастухом, проклятый, нарядился: Надел пастуший балахон, Накрыл себя пастушьей шляпой И, опершись о посох лапой, Подкрался в полдень к стаду он.Пастух под тенью спал, собаки тоже спали,И овцы все почти, закрыв глаза, лежали,Любую выбрать мог. «А что? – Волк думает. —Когда теперь примуся Душить овец, то вряд отсюда уберуся:Начнут блеять, а я не унесу и ног;Дай лучше отгоню подалее всё стадо.Постой, да ведь сказать хоть слово дурам надо:Я слышал, как пастух с овцами говорил».И вот он пастуха как раз передразнил: Завыл.Поднялся вдруг Барбос; за ним Мурза вскочил:Залаяли, бегут. Мой Волк уж прочь от стада,Но в амуниции плохая ретирада: Запутался он в платье и упал. Барбоска вмиг его нагнал,Зубами острыми за шею ухватился,Мурза тут подоспел, за горло уцепился;Пастух же балахон и шкуру с Волка снял. О святках был я в маскараде:Гляжу, стоит в кружку какой-то генерал,В крестах весь, вытянут, как будто на параде, — И как о Тактике он врал! Что ж вышло? это был... капрал.

Старик и его Сыновья

Перевод В. Мазуркевича

Послушайте рассказ фригийского раба! Он говорил, что сила в единенье,Что сила всякая в отдельности слаба,И если сделал я в рассказе измененье,То вовсе не затем, чтоб, завистью томясь, Я добивался той же громкой славы, —Нет, просто описать хотел я ваши нравы. Ведь Федр, лишь к почестям стремясь,Нередко увлекался славой; Но я её считаю лишь забавой. Итак, вернусь к рассказу поскорей, Как поучал отец своих детей. Старик прощался с жизнию земною И обратился с речью к Сыновьям:«Вот тонких прутьев пук, скреплённых бечевою;Сломайте-ка его, а я попозже дам Вам объясненье, в чём тут дело».Пучок взял Старший брат, – усилия напрягИ возвратил, сказав: «Нет, не сломать никак!»Пучок взял Средний брат уверенно и смело,Но – тот же неуспех! И Младший брат не мог,Как оба старшие, переломить пучок.Потратили они и труд, и время тщетно,Из прутьев ни один им не пришлось сломать.«Бессильные! – сказал с улыбкой чуть заметнойОтец. – Ужели ж мне пример вам показать?!» – Он шутит! – порешили дети. Но нет, Старик бечёвку развязал, Рассыпал прутья этиИ каждый без труда в отдельности сломал. «Вы видите! Вот сила единенья!Так будьте же дружны! Пусть сблизит вас любовь».У ложа Старика стояли все в смущенье,Но, чуя смерть свою, заговорил он вновь:«Пред Вышним Судией сейчас готов предстать яВ стране, где ни вражды, ни лжи, ни злобы нет.Прощайте, милые, и дайте мне обет,Что будете всегда вы дружно жить, как братья».Рыдают Сыновья; в печали каждый братХранить завет отца навеки обещает;Прощается Старик с детьми и умирает.В наследство Сыновьям (отец их был богат)Досталося имущество большое,Да только жаль, расстроено оно;И бедным Сыновьям с тех пор не суждено Пяти минут побыть в покое:Здесь теребит сосед, там лезет кредитор,Тут просто жалоба, а там судебный спор.Сначала всем троим удача улыбалась, —В союзе дружеском был твёрдый их оплот,Но дружба тесная недолго продолжалась;Их сблизило родство, разъединил – расчёт.Тщеславье, злоба с завистью и сплетней В их отношеньях стали всё заметней. Сначала спор, затем раздел, —А враг как раз лишь этого хотел; Вновь кредиторы налетели, Ущерб наносят в каждом деле, И каждый промах, ложный шаг Подстерегает хитрый враг. В суде ждёт братьев пораженье, Но братья продолжают спор И делают в каком-то ослепленье Друг другу всё наперекор!Один решает так, другой решает эдак, И напоследок Они узнать принуждены,Что этою враждой вконец разорены, —И тут, хоть поздно, вспомнили с тоскоюО прутьях, связанных одною бечевою.

Козёл и Лисица

Перевод А. Измайлова

Козёл большой, рогатый,Преважный с виду, бородатый,Но по уму едва ль не брат ослу родной,С плутовкою Лисой дорогой шёл одной.День самый жаркий был; листок не колыхался;Их жажда мучила, а солнце их пекло.Шли, шли они, и вдруг колодезь им попался.«Смотри-ка, куманёк, вода здесь как стекло!Не хочешь ли испить?» – Лиса Козла спросила.Безмозглый бородач в колодезь мигом скок:Колодезь этот был, по счастью, не глубок.Лисица, видя то, туда же соскочила, И взапуски ну двое пить.Лиса, напившися, сказала: «Как нам быть,Голубчик куманёк? Идти ещё далёко; А вылезть вон нельзя – высоко!» — «Не приложу ума: Подумай, кумушка, сама». —«А вот я вздумала: пожалуй, потрудися,На задни ноги встань, передними уприсяПокрепче ты в обруб, да чур, не шевелися;Отсюда вылезу я по твоим рогам, А тамИ кума вытащить наверх я постараюсь». — «И впрямь так! удивляюсь!Уж что за кумушка! какая голова!Да мне бы этого не выдумать дня в два.Изволь...» – И с словом сим Лисе подставил роги.Лисица вылезла. «Сиди же здесь, глупец!» — Сказала, и давай Бог ноги! Предвидеть надобно во всех делах конец.