Ярославцев Николай Григорьевич
Шрифт:
Толян оскорблено засопел и отстал, на долго замолчав.
Стас, не обращая внимания на его обиженное бормотание, вслушивался в сторожкую тишину.
– Привал бойцы! – Распорядился он.
Выпрыгнул из седла и потянулся за трубкой.
– Готовьте костер. Войтик, первая вахта тебе. Все равно пережитое волнение не даст уснуть. Или что-то не так?
– Черный лес, командир. – Не решительно произнес Войтик, указывая кивком головы в сторону опушки.
– Приятные воспоминания? Хотя лес пока еще не черный. И Лобастый с приятелями там. А ужин уже на столе. Прошу, судари мои.
Затрещали кусты. Лобастый влетел на голос, и сразу же коротко рыкнул.
– Ребятки, я не надолго отлучусь. Толян, расход не оставлять.
Войтик что-то тихо пробурчал, а Толян, не скрывая своих чувств, с подозрением спросил.
– За грибами собрался? Покладистых пацанов искать? Ищи лохов в другом месте. – И уж совсем не любезно спросил у старого волка. – Куда потащил командира, старый хрыч?
Волк повернулся к нему всем туловищем и презрительно дернул верхней губой, показав огромные клыки.
– Щас! Напугал.… У самих зубов навалом, волчара! Врезать бы разок по наглой морде, так нельзя. Тоже братом приходишься.
Щир, наблюдая за ними, на всякий случай отодвинулся в сторону.
– Смотри, старикан, если что, считай по шее нахлопотал. Я слов на ветер просто так не бросаю.
Стас, не дожидаясь пока закончится эта милая дружеская беседа, скрылся в лесу. И из-за деревьев, как собачонку, свистом позвал к себе Лобастого.
Старый бодро прыгнул на ноги и, прежде, чем скрыться в лесу, шагнул к Толяну и снова оскалил зубы. Щиру показалось, что матерый волк улыбается. Остальные давно привыкли к их перепалкам и не обращали внимания.
– У, волчара! – Толянова широкая ладонь звучным шлепком легла на могучую шею волка. – Кусай, пока я добрый.
Лобастый без церемоний отхватил от ломтя мяса, едва ли не половину и с не зависимым видом скрылся за деревьями.
– Чума! Каждое слово понимает. Когда он с командиром, я спокоен. Видал, молодой, зубки… Кусман, как ножом отхватил.
– Куда это они? – Не скрывая любопытства, спросил Щир, провожая волка взглядом.
– Догони и спроси. – Буркнул Войтик, с трудом ворочая ртом, до отказа забитым мясом. И потянулся за вином.
– По знакомым местам погулять. О приятном повспоминать.
– Так он же…
– Щир, он даже то видит, что и ты всеми своими глазами не разглядишь. – Снисходительно пояснил Толян и, тяжело отдуваясь, повалился на спину.
– Было дело под Полтавой. Дали мы тут копоти. – И, заметив удивленные глаза, добавил. – Правда, и нам врезали по самое не куда…. Если бы не командир. Ну, да тебе этого пока не понять. Не для среднего ума. Крыша на раз поедет.
Толян от удовольствия закатил глаза и блаженно потянулся.
– Как он, понтяра, такой лес запоганил? Лесников точно надо было на кичу за такую работу.
И захрапел.
Войтик с завистью посмотрел на его умиротворенное лицо и сокрушенно покачал головой.
– Родил же кто-то такое толстокожее чудо. Отбой, ребята. Вахту принял. – Бодро сказал он и, выворачивая челюсть, с чувством зевнул – Ложись, брат принц. Ты на сон не жадный, тебе и менять. Ровин, а тебя команда «Отбой!» не касается?
Ровин, подвернув под себя короткие толстые ноги, раскачиваясь, дымил своей трубкой и на его команду не обратил ровно ни какого внимания.
– Понимаю.… Там дом. Ты, брат, только не засиживайся.
Привалился к дереву, удобно вытянул ноги, прикрыл глаза, чутко прислушиваясь к тишине ночи.
Глава 8
Хитер старина Лобастый.
Знал чем увести от костра, не спешной болтовни и короткого сна.
Перекинулся, едва скрылся за деревьями и нетерпеливо рыкнул, подзывая к себе Лобастого, этого старого искусителя. Ноздри чутко затрепетали, ловя запах ночи, аромат леса и еще чего- то, жаркого, пьянящего кровь и сознание.
Не дожидаясь, огромными скачками, кинулся туда, где ждала стая, завывая от жадного нетерпения в предвкушении веселой охоты.
Сзади бесшумно догонял Лобастый.
Сердце гулко колотилось в широкой груди, уши чутко вслушивались в голоса леса.
Стая шла облавой, выгоняя зверей прямо на них.
Отвернул чуть в сторону.
Лобастый, уловив его маневр, принял левее. Бежали бесшумно, боясь вспугнуть оленей. Послышался не громкий треск сучьев и шорох травы под десятками легких ног.