Стихотворения и поэмы
вернуться

Сосюра Владимир Николаевич
Шрифт:

В Харькове мою судьбу в украинской поэзии определил Иван Юлианович Кулик, который обратил на меня внимание как на молодого поэта и через ЦК КП (б) У отозвал меня из армии.

Руками Кулика партия дала мне путевку в поэтическую жизнь, и ей одной я благодарен своим поэтическим существованием. В тяжелые минуты сомнений и колебаний ее могучая рука поддерживала меня, не давала мне упасть, помогала идти по правильной дороге. Как же не любить ее и не петь о ней! Не петь о людях, которым гений партии дал крылья для полета в озаренное будущее!

Во время Великой Отечественной войны я работал в штабе украинского партизанского движения, был военным корреспондентом фронтовой газеты «За честь Родины».

С 1944 года живу в Киеве и продолжаю литературную работу.

Награжден орденами «Знак Почета» (1939), Красного Знамени (1943, 1958), Ленина (1948).

За сборник стихов «Чтоб сады шумели» я получил Государственную премию первой степени.

Книги мои переведены на русский язык и на много других языков народов Советского Союза, на языки братских народов социалистического лагеря, а также на другие языки мира.

Всего вышло в свет около сорока сборников моих стихов и поэм.

5 октября 1953 г.,

Киев

СТИХОТВОРЕНИЯ

1920–1933

1. О, HE НАПРАСНО!

О, не напрасно, нет, гремели пушки в поле, и наша кровь лилась, и шли мы умирать. О, не напрасно, нет, сама, по доброй воле, иконки и кресты с детей снимала мать!.. Гул на шоссе шагов… машины перебои… С трибун приветствуют задымленных бойцов… Всё — как чудесный сон, возникший предо мною в забое, в полутьме, под песню обушков… И девушки идут, и жены выступают, и детвора бежит, — восторг в глазах горит… И ночь скрипит, скрипит, промозглая, слепая, и поднят мрак ее на лезвиях зари… О, не напрасно, нет, гремели пушки в поле, и наша кровь лилась, и шли мы умирать. О, не напрасно, нет, сама, по доброй воле, иконки и кресты с детей снимала мать!.. 1921

2. К НАМ

Идите к нам в ряды все, кто живет борьбою, кто солнце полюбил и на вершины гор спешит — встречать его, душою молодою провидя сквозь века зари багряный взор! Гремят осколки скал под нашими шагами… В былое горе бей нещадно, коммунар! На смену мы идем, вступаем в бой рядами,— урочный близок час… решающий удар… Трепещет черный враг, на сполох бьет трусливо,— но замолкает звон… редеет ночи муть… Мы — дети звездных снов, мы — новых сил приливы, нам златотканый май устлал цветами путь… Серп Революции… Знамена Первомая… Лишь власть Советов нас к вершинам приведет. Прочь отступает боль докучная, былая. Настал урочный час… Бойцы идут вперед! 1921

3. РАСПЛАТА

Мы в солнечной тоске веками вам служили, из крови и костей вам строили дворцы, с издевкой, с хохотом из нас тянули жилы вы, паралитики и мертвецы! Мы злато с серебром из-под земли долбали для вас во мгле сырой, во мгле глухой для вас, с культурностью своей вы нам такое дали,— не пожелаю я врагу в недобрый час. Красоткам вашим мы брильянты добывали, а сестры шили им наряды для балов, а после по ночам под окнами стояли, где в танце плыли вы по зеркалу полов. Вас с детства, как цветы, лелеяли, любили, привыкли вы от жизни всё без боя брать, за наши деньги вас панами быть учили — златые кандалы душе своей ковать. Мы матом в рудниках учились крыть неволю и водкой свою грусть в получку заливать, искать свою по свету долю, а сестры — тело продавать. И поп с крестом в руке ножи совал нам в руки, и за объедки с панского стола на брата брата слал он под молитвы звуки, морями наша кровь в слепой борьбе текла. А бог на небе спал. Темнели, молча, дали. И падали века в бездонность, как свинец… Мы на крестах своих пророков распинали, плели пиявкам мы в болотных снах венец… Но вот настали дни! Сошла с очей полуда, и увидали мы, где враг, а где наш брат. Возмездия огонь исторгли наши груди в дни долгожданных красных дат… Лакеи зла и тьмы! Уже Коммуны звоны, как реквием для вас, гудят, гудят, гудят, и падают, как дождь, дворцы, короны, троны, в проклятиях борьбы тревоги бьет набат. Покрыли небосвод всемирные пожары, и там, где мы пройдем, лишь прах прошелестит… На головы врагов обрушим мы удары,— ваш мозг среди руин, как студень, заблестит… Отплатим вам за всё — за слезы, кровь, за муки, где бедный люд века тернистой шел тропой… за это душим вас, ломаем ноги, руки и топим мы в крови наш вечный гнев святой. А в поле — солнце, май… Гудят Коммуны звоны, в полях и городах последний бой идет… И падают, как дождь, дворцы, короны, троны… То мы идем… Расплата ждет! 1920. 1957 Одесса

4. РАЗДУЛИ МЫ ГОРН

Вчера потухший горн сегодня вновь раздули, и наковальни звон людей к труду зовет, и гибнет старый мир, где осени разгулье на золотых челнах к закату дней плывет. Завод, родной отец! Твоим заблудшим сыном вернулся я к тебе с мольбою на устах. К теплицам не пойдет под небом вечно синим мечтатель молодой, что славит рожь в полях. Где с черным золотом уходят эшелоны — звучат веселые шахтерские шаги, чалдоны-грузчики столпились у вагона, полями стелется тревожный дух тайги. В потухший горн ветра вновь силу нагоняют, и наковальни звон людей к труду зовет, и гибнет старый мир, чья осень отлетает, на золотых челнах к закату дней плывет. 1921, 1957

5. «Ласточки на солнце, ласточки на солнце…»

Ласточки на солнце, ласточки на солнце, словно взгляд летучий, быстрый, невзначай… Зацвели ромашки — будто вешний сон твой, пахнут поцелуи, как китайский чай… Я твою одежду целовал до боли, я к твоим коленям припадал, любя, к ласковым и нежным, как березки в поле, что растут далеко, там, где нет тебя… Вижу за морями дальнюю дорогу, где к степи склонился синий небосвод… У тебя ж, подруга, светлая тревога на щеках холодных трепетно цветет… В городе вечернем плакали трамваи, слезы на высоких сохли проводах. Для тебя сегодня ландыши срывал я, — белые бубенчики чуть бренчат в руках… Ласточки на солнце, ласточки на солнце, словно взгляд летучий, быстрый, невзначай… Зацвели ромашки — будто вешний сон твой, пахнут поцелуи, как китайский чай… 1922

6. «Так никто не любил… Раз лишь в тысячу лет…»

Так никто не любил… Раз лишь в тысячу лет мир такая любовь посещает,— и тогда на земле распускается цвет, тот, что людям весну предвещает… Тихо дышит земля. К синим звездам она простирает горячие руки, — и тогда на земле расцветает весна и дрожит от блаженства и муки… От счастливых твоих, от сияющих глаз сердце полнится сладкой тоскою… Кровь по жилам моим, как река, разлилась, будто пахнет кругом лебедою… Звезды, звезды вверху… Месяц ласковый мой… Чья любовь больше этой, о ночи?.. Я сорву для нее Орион золотой, я, поэт Украины рабочей. Так никто не любил… Раз лишь в тысячу лет мир такая любовь посещает,— и тогда на земле распускается цвет, тот, что людям весну предвещает. Тихо дышит земля. К синим звездам она простирает горячие руки,— и тогда на земле наступает весна и дрожит от блаженства и муки… 1922