Стихотворения и поэмы
вернуться

Сосюра Владимир Николаевич
Шрифт:

121. СЕРЕНАДА

За Днепром исчезло солнце. Пахнут яблони в саду. Глянь, хорошая, в оконце — с песней нежной подойду. В золотой пыли дороги чувству спать нельзя вдвойне!.. Я сыграю так, что ноги приведут тебя ко мне. Пароход уходит в дыме… Ты придешь ко мне сама… Трудоднями золотыми я насыплю закрома. В сердце — лунная пороша, сердцу снится вешний сад. Для тебя, моей хорошей, лучший выберу наряд. Ты возникнешь, будто солнце, я воскликну: «Чудо, ах!» В волосах горят червонцы, пальцы — в светлых перстеньках. Взор любовью полон, знаю, ласков каждый взмах руки. Что за юбка расписная, красной кожи башмачки! Я тобой не налюбуюсь, как звезду не разлюблю, блузку нежно-голубую алой розой обновлю. Спой, кленовая ты дудка, как не пела нам давно,— слыша милую погудку, глянет девушка в окно.  …………………… …Заиграл он. Золотая звуков хлынула волна. Очи синие, сверкая, показались у окна. Уловив мотив напевный, будто радостный зарок, для беседы задушевной счастье вышло на порог. 1938

122. ОСВОБОЖДЕНИЕ

Перед взором счастливого сына западные проходят края… Моя Западная Украина, ты вольна, мать вторая моя. То идут миллионы без счета, села рады им и города, мы — не два разобщенных народа, мы в единой семье навсегда. Не кручинься, плакучая ива, лист зеленый, не вянь, не желтей. Нет мне жизни без слов и мотива, ярче зорь, алых роз горячей, чтоб прославить народ наш могучий, нашу землю и звезды над ней, и того, кто несметные тучи поборол ярким блеском мечей, и всех тех, кто сражался бесстрашно, чтоб не сгинул замученный брат, кто за родину пал в рукопашной, встретил пулю, попал под снаряд, и всех тех, кто придет из похода, кто обнимет подругу свою, кто служил и кто служит народу, не боится погибнуть в бою. Вспоминаю, как шли мы в двадцатом своих западных братьев спасать, как товарищи падали рядом, пенье пуль вспоминаю опять… Ах, тот год, щедро залитый кровью, всё в крови — и сердца, и штыки… Аисты — на покинутых кровлях, трупы, трупы, поля, ветряки… Наши трупы… Ведь мы отступали… Тяжко, тяжко идти нам назад… И обломки металла стонали, и рыданье неслось к нам из хат… «На Гусятин!» В нем — белополяки… Нам они перерезали путь. И, казалось, устали во мраке пушки хрипло надсаживать грудь.. Над Збручом, потускнев от печали, плыло солнце. Сияли штыки, и кольцо огневое прорвали наших армий победных полки. «Мы вернемся…» А годы летели… И сдержали мы клятву свою. Полны счастья и сил, одолели, победили сегодня в бою. Сердце, солнце, и шелест чудесный трав, и зеркалом блещет река… Я б хотел сочинять свои песни для народа века и века… Чтоб, как солнечный голос металла, в той грядущей, счастливой дали моя песня потомкам звучала, как звучит в наши грозные дни. Шумны улицы дальнего Львова, Днестр — бурливая наша река… Ты свободна, мы встретились снова, голубая отчизна Франка. Перед взором счастливого сына западные проходят края… Здравствуй, здравствуй, моя Украина, мир тебе, мать вторая моя. Сентябрь 1939 Киев

123. «Отцветает мак в долинах…»

Отцветает мак в долинах, веет духом тополиным в дальние концы. Что куют под гром небесный там, за облачною бездной, в небе кузнецы? Веет духом тополиным, отцветает мак в долинах, расцветаю я. Над хлебами — громы боя, ты стоишь передо мною, синеокая. Синий ветер, тучи — стаей, я с тобою расцветаю, в сердце — соловьи. Тени по полю — лавиной, как по шее лебединой волосы твои. 9 ноября 1939

124. «Отгремела гроза, и, прощально блеснув…»

Отгремела гроза, и, прощально блеснув, отцвело полыхание молний… Я окно распахнул и, встречая весну, свою комнату солнцем наполнил. Ты вернулась, пришла из страны ледяной,— может быть, из владений Валгаллы. И в раскрывшемся сердце при встрече с тобой тоже тихо и солнечно стало. 1939

125. «У ветра спрошу: „Она любит иль нет?“…»

У ветра спрошу: «Она любит иль нет?» Но ветер молчит… Эхо плачет в ответ. У моря спрошу: «Долго ль будет со мной?» Но море молчит… Только плещет волной. У солнца спрошу: «Не разлюбит она?» Но ветер и солнце молчат, и волна. 1939

126. ТЫ

Сквозь туман, будто в звездах далеких, через зимний наплыв темноты ты идешь, по следам твоим легким на снегу расцветают цветы. Для меня ты — небесная вечность, осветившая зимнюю тишь. Воспевал бы тебя бесконечно, но сама ты, как песня, звучишь. 1939

127. «Не похваляйся так беспечно…»

Не похваляйся так беспечно ни стройностью, ни красотой. Ведь молодость не бесконечна и схлынет вешнею водой, той, что безбрежно наполняет бурлящий Днепр из года в год. Погаснет взгляд, и прядь седая на лоб высокий упадет. От слез ночных и непокоя морщинки лягут на челе. И старость жесткою рукою твой легкий стан пригнет к земле. Со мной так будет и с тобою. Скажу я, правды не тая: должна иною красотою светиться молодость твоя. И пусть тогда седеют брови, кровь станет в жилах угасать. Краса душевная с любовью — на свете высшая краса. 1939

128. ЛЕНИН

Пусть годы идут бесконечно и песня напористо бьет, — у каждого в сердце навечно орлиное имя твое. Мы стены разрушили тюрем в бессмертных Октябрьских огнях. Ты к счастью повел нас сквозь бури и вывел на солнечный шлях. Года без тебя миновали — их много в сраженьях прошло. Пред нами — открытые дали, и каждого счастье нашло. Цветут горизонты садами, плывут по морям корабли, и гордо горит наше знамя над частью шестою земли. Во гневе, в любви ли — мы вместе, сплоченные все, как один. Над нами звучат в поднебесье напевы чудесных машин. Как солнце, что всходит над нами, лучи золотые струя, повсюду растет городами, цветет, молодеет земля. Лети, моя песня, высоко, как нашего счастья зенит! На страже границ, огнеока, с оружием юность стоит. А грянет труба — в наступленье за край наш пойдем против тьмы. Вот вечный твой памятник, Ленин,— та жизнь, что построили мы. 1939

129. «Журавли прилетели, родная…»

Журавли прилетели, родная, снова песнями сердце полно. Зажила моя рана сквозная, что вздохнуть не давала давно. Журавли прилетели… Весною зацвели, засинели поля. Теплый ветер шумит надо мною, и в слезах задремала земля. Хорошо так идти нам полями в голубом полумраке земли. Закурлыкало счастье над нами… Ой, привет вам, мои журавли! 30 июня 1940